Ольга Лукас - Бульон терзаний

– Я сейчас умру, – послышался сдавленный голос Нины.

Владимир обернулся. Призраки в синих халатах уже приготовились к выходу.

– Сейчас никому умирать не позволяется! – строго сказал режиссер и посмотрел на часы. – Вот после спектакля – сколько угодно. Я сам умру рядом с тобой, если что-то пойдет не так. А теперь, как говорит моя дочь: Омм, релакс. Пятиминутная готовность.

Добровольцы уже понесли на сцену декорации первого действия. Снежана в нескромном канареечном платье тащила за собой упирающегося Дмитрия и шептала: «Нам надо заранее спрятаться за дверь, чтоб потом не стучать каблуками!» Елена невозмутимо листала «Горе от ума» – правда, держала книгу вверх ногами и тем выдавала свое волнение. Ульяна грызла ручку метелки, с помощью которой она очень скоро будет разгонять призраков-уборщиц. Аня сидела на полу в коридоре и сочиняла закадровый текст для своего позитивного репортажа. Текст сочиняться не желал, хотя начало уже было положено: «Еще несколько месяцев назад скромная секретарша (курьерша? уборщица? – найти!!!) не подозревала, что будет играть главную роль в спектакле „Горе от ума“, поставленном по бессмертной комедии великого Грибоедова».

Вернулся Горюнин, отправленный на разведку, и доложил: зал полон, Сам с супругой и Петр Светозарович сидят в центре, фотограф и видеооператор заняли выгодные позиции, осветитель и звукорежиссер ждут знака.

Знаком был выход Елены. Как только она прилегла в кресле, опустив на колени раскрытую книгу, по сцене пробежал луч света, зазвучал вальс «Hijo de la Luna», и спектакль начался.

– Только не сбейтесь, девочки, только не сбейтесь! – сжимала за кулисами кулаки Ядвига.

Федя принес из дома ноутбук и поставил на подоконник в коридоре, неподалеку от выхода за кулисы. Вокруг столпились гости бала и артисты, не занятые в первом действии. Веб-камера исправно транслировала все, что происходит на сцене, – только без звука. Но звук было хорошо слышно и так.

Первое появление Фамусова зрители встретили овацией. Владимир метался от кулисы к кулисе, выталкивая, подбадривая, успокаивая, – чуть не забыл, что ему играть Петрушку.

– Петрушка! – гаркнул Стакан. – Петрушка!

Владимир уронил режиссерский экземпляр сценария и выскочил на сцену. И вот он уже Петрушка – туповатый исполнительный слуга в доме Фамусова. Чуть согнулся в полупоклоне. И, не разгибая спину, мелко семеня, пошел на зов хозяина.

– Петрушка! Вечно ты с обновкой, – недовольно сказал Стакан и внимательно посмотрел на Владимира. Тот склонился еще ниже и вдруг вспомнил, что он в очках. Крепостной в очках, ну конечно!

Стянул очки, спрятал в карман. Выпрямился. Преданно и близоруко взглянул на хозяина.

– Ну, куды снял? Полож на место, – рассердился Фамусов.

Под аплодисменты зала Петрушка робко натянул очки и снова поклонился.

– Достань-ка календарь! – скомандовал хозяин. Петрушка тупо посмотрел по сторонам. Отрывной календарь, специально приготовленный для этой сцены, остался в кармане у вышедшего из строя бойца. А боец – дрыхнет на диванчике в каморке вахтера. Зрители хохотали, утирая слезы, а Владимир лихорадочно искал выход.

Ситуацию спасла Ульяна – выбежала на сцену, что-то сунула Владимиру в руки, метелочкой смахнула с него пыль и побежала дальше.

Владимир развернул «календарь». Это был злополучный журнал с фотографией Батяни. Фамусов подошел поближе. Взял журнал в руки, рассмотрел его, показал зрителям обложку. Спросил:

– Похож?

Зал нестройно ответил: «Да!» и «Похож!»

– Именной! – похвастался Фамусов.

Потом, вернув журнал застывшему в подобострастной позе Петрушке, властно произнес:

– Читай не так, как пономарь…

Дальше все пошло по накатанному, как было сыграно уже не раз: Фамусов говорил, Петрушка записывал, преувеличенно живо реагируя на каждую реплику. Зал смеялся и аплодировал. Сам-покровитель утирал слезы. Владимир узнал его и оробел – совсем как гости бала после появления именитого Батяни в их любительских рядах.

Уже за кулисами режиссер накинулся на Ульяну:

– Ты зачем мне это сунула???

– Журнал? Он же сказал, что доверяет его мне. Я спрятала, и вот – пригодилось же. Так хорошо у вас вышло, – растерялась Ульяна. – А что, не надо было? Я все испортила?

– Вообще-то он велел выкинуть эту гадость. Ладно, извини. Спасибо, что не выкинула.

Он подобрал с пола свой экземпляр сценария и вернулся к артистам. Спектакль шел без перерыва, но Снежана в каждом действии появлялась в новом платье. Следом за шелковым канареечным появилось малиновое бархатное. На фоне черно-белых костюмов остальных артистов ее наряды выглядели особенно ярко и нелепо.