Ольга Лукас - Бульон терзаний

Нина поставила перед ним чашку кофе.

– Ты действительно – компьютерный гений! – сказала она. – И просто очень большой умница.

– А то! – ответил Федя, открывая свернутую ранее вкладку с сайтом «Арт-Табурета». – О, смотри, смотри, нашего режиссера показывают! Смешно он как руками машет, когда без звука!

Владимир примчался на место трагедии очень быстро. По счастью, Матильду не встретил. И – прямой дорогой – на сцену. Двенадцать фанерных щитов – по три на каждое действие – уже стояли на небольших устойчивых козлах. Про опору Владимир совсем не подумал, когда давал задание, но художники сообразили сами, и теперь декорации не рухнут во время спектакля на незадачливых артистов. Хорошо. Но, может, стоило бы рискнуть – вдруг доска прихлопнет Снежану? Какие заголовки рисуются! «Дочь древесно-стружечного короля придавлена фанерой!»

Девять щитов уже были полностью расписаны: лишь кое-где Умпалумп добавлял точек и закорючек. Готовые декорации стояли на сцене и в зрительном зале. Осветитель включил весь свет, спустился вниз и давал советы:

– Вот тут еще канделябр пририсуй, а то место пустое.

– Это не пустое место. Это воздух. Он необходим, как воздух, – отмахнулся художник.

– Тогда люстру сделай попышнее! – не отставал осветитель.

– Чувак, у тебя прямо какая-то навязчивая идея с осветительными приборами, – оттащил его в сторону один из дружков Умпалумпа, – но ты пойми, чувак, нарисованная лампа не будет светить. Светить будешь ты из своей будки.

Владимир подошел к ближайшему щиту. На серой поверхности легкими штрихами было нарисовано окно, колонна, перспектива уходящих вдаль комнат. Вроде бы – эскиз, больше похожий на книжную иллюстрацию, но это, кажется, было то, что надо.

На следующем щите карандашом были намечены контуры парадной лестницы, и второй молодчик что-то размечал в углу при помощи карандаша и рулетки. Умпалумп представил Владимира своим дружкам.

– Здесь дверь вырезаем или левее? – спросил тот, что делал замеры.

– Какую дверь? – не понял режиссер. Умпалумп достал из кармана измятый листок и без выражения прочитал:

– «Молчалин, вот чуланчик твой». Дверь в каморку Молчалина, четвертое действие. Еще должна быть дверь в комнату Софьи, но это первое действие, оно пока сохнет.

– А что с дверью-то?

– Прорежем, повесим на петли. Они же ходят туда-сюда или нет?

– Да, да, ходят! – обрадовался Владимир. – Я вначале думал их за кулисы отправлять. Но двери – это очень хорошо. Зрители почему-то любят, когда на сцене то открываются, то закрываются двери.

– Ну что, тут вырезаем? – нетерпеливо спросил парень, делавший замеры.

Владимир кивнул. Потом Умпалумп отвел его на сцену, к подсыхающему щиту, и сказал:

– Первое действие, центральная часть декорации. Тут будет дверь. А часы я рисовать не стал. Вот место для них. Надо какие-то настоящие часы повесить, чтоб стрелки в них вертеть.

– А я смотрю, вы внимательно прочитали пьесу! – одобрительно сказал Владимир, разглядывая декорацию первого действия.

– Чти ТЗ! – непонятно ответил его собеседник.

– Двух дней хватит на то, чтобы двери повесить? – спросил Владимир. – Хотелось бы генеральный прогон в декорациях провести. И еще часы…

Умпалумп заверил, что им хватит завтрашнего вечера. Уж что-что, а двери на петли повесить его друзья смогут: они ремонтом на жизнь зарабатывают, а рисуют в свободное время.

– Ремонтники, значит? – обрадовался Владимир.

Два дня назад он встретил во дворе Таира. Тот посмотрел на режиссера умоляюще и сказал: «Порекомендуй своим соседям кого-нибудь еще, пожалуйста. Я хочу, но не могу им отказывать!» Из окна пятого этажа высунулась старушка и закричала: «Молодой человек, это вы тут ремонты всем делаете? Зайдете ко мне на стиральную машинку поглядеть?» Таир метнулся за помойку. «Вам показалось, – крикнул старушке Владимир, – это курьер привез мне зимнюю резину!»

– Ребята, у меня к вам по ремонту предложение. Я вам сейчас дам телефон одного человека, он просто зашивается с заказами. Нужна вам работа?

– Им нужна работа. Вы только за эту заплатите сначала, – напомнил Умпалумп.

– Ой, конечно. Распишитесь вот тут, – встрепенулся Владимир, и три тысячи из фонда «на непредвиденные расходы» перекочевали в кошельки художников. Все трое оставили затейливые закорючки на расписке, заготовленной Ниной.

Кстати, Нина. Режиссер набрал ее номер.

– Слушаю! И смотрю! – сказала она. – Вы сейчас на сцене стоите, и я вас вижу.