Дафна Дю Морье - Полет Сокола

— Помогите бедным школярам, — взывал он. — Любое, даже самое ничтожное даяние есть благо. Каждый дарованный грош поможет какому-нибудь бедному школяру завершить образование. Благодарю, синьор. Благодарю, синьорина.

Проходивший мимо мужчина пожал плечами и что-то бросил в мешок. Подбадриваемая свистом и улюлюканьем девушка поступила так же и, смеясь, скрылась. Студенты веером растянулись во всю ширину улицы. Они остановили спускавшуюся по холму машину, и палка оказалась перед самым носом водителя. Студент раскланялся в знак благодарности и широким жестом сорвал с головы шляпу.

— Благодарю, синьор. Желаю здравия и счастья.

С пением и криком они прошли вверх по улице и свернули в направлении пьяцца делла Вита. На колокольне рядом с собором пробило двенадцать, и не успели последние удары замереть в воздухе, как их подхватили колокола Сан Чиприано. Во всех уголках Руффано колокола возвестили о наступлении полудня, и я подумал о тех беглецах, которые много столетий назад искали убежища под сенью церковных алтарей. Интересно, если я поступлю так же, найду я защиту или ризничий Сан Чиприано бросит на меня испуганный взгляд и побежит доносить в полицию?

Затем я услышал шаги на лестнице. Открылась дверь. Это была Карла Распа. Она уставилась на меня с немым изумлением.

— Я как раз решал, — откровенно признался я, — остаться мне здесь, в вашей квартире, или искать убежища в церкви.

— Это зависит от вашего преступления, — сказала она, закрывая за собой дверь. — Возможно, вам надо сперва исповедаться.

Она положила на стол сумку и пакет с книгами. Затем смерила меня взглядом.

— На наше свидание вы опоздали ровно на тридцать шесть часов, — сказала она. — Час, от силы два, я, куда ни шло, подожду, но потом предпочту найти замену.

Она достала из сумки сигареты и закурила. Затем прошла на кухню и вернулась с подносом, на котором стояли два стакана и бутылка чинзано.

— Полагаю, вы смылись из опасения потерпеть фиаско. Такое случалось и с молодцами покрупнее. Но я обычно с этим справляюсь. Всегда есть средства и возможности. — Она разлила чинзано. — Мужайтесь! — сказала она. — Пока не попробуешь, не узнаешь, как это здорово.

Она подняла свой стакан и улыбнулась мне. Большего великодушия мне не доводилось встречать. Я тоже взял стакан и, пока пил чинзано, принял решение.

— Я здесь не затем, чтобы извиняться за четверг, — сказал я, — и восстанавливать утраченную репутацию. Просто я думаю, что меня разыскивает полиция.

— Полиция? — переспросила она, опуская стакан. — Вы что, действительно совершили преступление или только шутите?

— Я не совершал никакого преступления, — сказал я. — Десять дней назад я случайно оказался на месте убийства и подозреваю, что полиция хочет меня допросить.

По моему лицу Карла Распа поняла, что я не шучу. Она протянула мне сигарету.

— Вы имеете в виду убийство этой старухи в Риме? — спросила она.

— Да, — ответил я. — В ту ночь, когда ее убили, я дал ей десять тысяч лир. Неважно, почему я это сделал. Утром я узнал про убийство. Нет нужды говорить вам, что я не имею к нему никакого отношения, но я дал ей деньги за несколько минут до этого. Отсюда ясно, что полиция может мною интересоваться.

— Почему? — спросила она. — Разве преступника не поймали? Об этом сообщалось в газетах.

— Да, поймали. Но он сознается в краже десяти тысяч лир и отрицает убийство.

Она пожала плечами.

— На его месте я поступила бы точно так же, — сказала она. — Это дело полиции. Вам-то что беспокоиться?

Я понял, что надо все объяснить. Я рассказал ей про английских туристок, о том, как водил их в полицию, но не упомянул о своем подарке и на следующий день уехал в Руффано.

— Зачем вы это сделали? — спросила она.

— Потому что я узнал эту женщину, — ответил я. — И чтобы окончательно убедиться, приехал сюда.

Она допила вино и, видя, что мой стакан пуст, налила мне еще. В ее манерах почувствовалась некоторая сдержанность.

— В газетах я читала, что убитая приехала из Руффано, — сказала она. — Откуда вы ее знаете?

— Я здесь родился, — сказал я. — И до одиннадцати лет жил в Руффано.

Она через стол метнула на меня взгляд, затем наполнила свой стакан и села на диван, положив под спину подушку.

— Значит, вы всю неделю лгали, не так ли? — спросила она.

— Можно сказать и так.

— И теперь ваша ложь обернулась против вас?

— Не столько ложь, сколько то, что я не сказал всю правду римской полиции, — сказал я. — И то обстоятельство, что, по-моему, один агент в штатском узнал меня во время панихиды по Марте. Это было во вторник. Едва ли он увидел в этом обычное совпадение. Час назад тот же агент наводил справки в доме 24. Я видел его у двери с синьорой Сильвани.