Дафна Дю Морье - Полет Сокола

— Что вам нужно? — спросила она.

— У меня назначена встреча с синьориной Распа, — солгал я. — Она сказала, что может задержаться, и просила ее подождать.

— Очень хорошо, — сказала женщина. — Эта комната готова, но я еще не прибралась в ванной и на кухне. Устраивайтесь поудобнее.

Она вернулась в ванную, и я вскоре услышал шум льющейся воды. Я подошел к окну и, выглянув на улицу, посмотрел в сторону дома 24. Мужчина все еще стоял там. Говорила в основном синьора Сильвани, сопровождая свою речь энергичными жестами. Говорила она, должно быть, обо мне. Рассказывала агенту, что я каждый день работаю в библиотеке, что и сейчас, наверное, там, что я живу под ее крышей ровно неделю, что в Руффано я приезжий. Если он объяснил ей, кто он такой и предъявил удостоверение, то обязательно попросит ее показать мою комнату. Конечно, он поднимется наверх, осмотрит шкафы, ящики, мой саквояж. Он не найдет ничего полезного для себя. Документы при мне. Пока что синьора Сильвани не делала никаких попыток пригласить его в дом. Оба были поглощены беседой. Но вот женщина, прибиравшая в квартире, вернулась в комнату, и я отошел от окна.

— Хотите кофе? — спросила она.

— Пожалуйста, не беспокойтесь, — ответил я.

— Никакого беспокойства, — сказала она. — Иначе что скажет синьорина.

В ее лице было что-то знакомое. Она была молода, далеко не уродлива, но ее растрепанные волосы говорили о неудачной попытке походить на кинозвезду с афиши.

— Кажется, я вас где-то видела? — спросила она.

— Я тоже об этом подумал, — ответил я. — Но Руффано не такой большой город. Возможно, на улице.

— Возможно. — Она пожала плечами и улыбнулась.

Женщина пошла на кухню, а я вернулся к окну. За то время, что мы разговаривали, мужчина исчез: либо вошел в дом, либо прошел дальше по улице. Я взял в руки журнал и устроился у окна, краем глаза посматривая на дом синьоры Сильвани. Вскоре женщина вернулась, неся кофе.

— Прошу вас, синьор, — сказала она. — Я вспомнила, где вас видела. Вы разглядывали толпу около Оньиссанти. Вы еще спросили у меня, что случилось и почему приехала полицейская машина. На руках у меня была маленькая девочка. Она плакала. Помните?

Я помнил. Руффано и впрямь невелик. Никуда не денешься.

— Вы правы, — сказал я. — Теперь я действительно вспомнил. В машину садились два человека.

— Джиджи, — сказала она. — Все было так, как я вам сказала, им надо было опознать одежду бедной Марты Зампини. Полицейские отвезли их аж в Рим. Подумать только, проделать такой путь в полицейской машине! Не будь этого жуткого дела, путешествие могло бы им понравиться. Потом ее тело привезли сюда и вчера похоронили. Но какое преступление! И все из-за десяти тысяч лир. Проходимец, который это сделал, никак не признается. Воровство, да, в этом он признается, мой муж прочитал в газете, но не убийство. По-моему, прибегая ко лжи, он надеется спасти свою шкуру.

— Вероятно, — сказал я.

Я пил кофе, не сводя глаз с противоположной стороны улицы.

— Они вынудят его сознаться, — продолжала она. — У полиции свои приемы, нам это известно. — Она стояла, глядя, как я пью кофе; разговор был для нее приятным перерывом в утренней работе.

— Вы знали убитую? — спросил я.

— Знала ли я Марту Зампини? — переспросила она. — Все, кто живет около Оньиссанти, знали Марту. В старину она и Мария Джиджи работали у отца профессора Донати. Вы знаете профессора Донати из художественного совета?

— Да, я его знаю.

— Вчера говорили, что это он договорился с полицией привезти тело и заплатил за похороны. Это замечательный человек, он многое сделал для Руффано, как и его отец до него. Если бы бедная Марта продолжала работать у него, то и по сей день была бы жива.

— Почему она ушла от него?

Женщина пожала плечами.

— Слишком много этого. — Она щелкнула себя по шее. — Джиджи говорили, что за последние месяцы она совсем опустилась. Все время грустила. Но о чем ей было грустить, о ней хорошо заботились. Мария Джиджи говорила, что после войны, с тех пор как Марта рассталась с семейством Донати, она так и не оправилась. Ей очень недоставало малыша. Она все время говорила о нем, о маленьком мальчике, брате профессора Донати, который пропал с немецкими войсками. Но ведь это жизнь, разве нет? В жизни всегда что-то не ладится.

Я допил кофе и отодвинул поднос.

— Благодарю вас, — сказал я.

— Будем надеяться, что синьорина Распа не слишком задержится, — сказала она и, остановив на мне хитрый взгляд, добавила: — Она красивая, правда?