Дафна Дю Морье - Полет Сокола

— Парни согласились, только чтобы его успокоить, — шепнул мне Тони. — Но дело не закрыто. Они так и кипят, все до единого.

В середине дня Джузеппе Фосси ушел на собрание университетского совета, назначенное на три часа, а мы с Тони отправились в новое здание проследить за разгрузкой книг.

Джузеппе Фосси, — точнее, его репутации, — повезло, что я это сделал. Книги были сложены в ящики в таком беспорядке, что это означало двойную работу не только для нас, но и для сотрудников новой библиотеки. Я поручил Тони заниматься фургоном (он уже вернулся из мастерской с новым ветровым стеклом), а сам стал наблюдать за расстановкой книг в новой библиотеке. Один сотрудник, более обязательный, чем остальные, пока я занимался каталогом, вскоре протер от пыли, рассортировал и поставил на полки все тома.

Благодаря тому, что этот энергичный работник перетряхивал каждую книгу, свету дня являлись разные мелочи, которые после консультации со мной он бросал в корзину для бумаг. Засохшие цветы, карточки с именами прежних владельцев, забытые письма, счета. Рабочий день близился к концу, а Джузеппе Фосси все не появлялся, когда неутомимый работник принес мне очередное письмо, которому надлежало отправиться в корзину.

— Нашел в книге стихов, — сказал он, — но поскольку оно подписано председателем художественного совета профессором Альдо Донати, то, возможно, его не стоит выбрасывать?

Он протянул мне письмо. Я взглянул на подпись. Альдо Донати. Это был почерк не моего брата, а отца.

— Хорошо, — сказал я. — Я о нем позабочусь.

Когда сотрудник уже направлялся к своему месту, я окликнул его:

— Где, вы говорите, нашли это письмо?

— В собрании стихотворений Леопарди, — ответил он, — принадлежавшим некоему Луиджи Спека. Во всяком случае, на книге указано это имя.

Письмо было коротким. Вверху страницы значилось: «Руффано, виа деи Соньи, 8. 30 ноября, 1925». Выцветшие черные чернила, серая писчая бумага и почерк отца как-то по-особому тронули меня. Должно быть, письмо пролежало между страницами стихотворений Леопарди без малого сорок лет.

Дорогой Спека,

Все хорошо. Мы очень гордимся нашим молодым человеком. Он быстро набирает в весе и обладает изрядным аппетитом. К тому же он обещает быть настоящим красавцем! Моя жена и я никогда не сможем отблагодарить вас за ни с чем не сравнимые доброту, сочувствие и дружбу в тяжелое для нас время, которое, к счастью, уже позади. Мы оба смотрим в будущее с надеждой. Когда у вас выдастся свободное время, обязательно приходите взглянуть на нашего малыша.

Ваш искренний друг

P. S. Марта оказалась не только преданной нянькой, но и отличной кухаркой. Передает вам поклон.

Я трижды прочел письмо и положил его в карман. Да, чернила выцвели, но само письмо… оно вполне могло быть написано вчера. Я так и слышал голос отца, сильный, четкий, исполненный гордости за маленького сына, окончательно выздоровевшего после опасной болезни. Теперь я понимал смысл записи о крещении. Должно быть, Луиджи Спека — это врач, который его лечил, предшественник нашего доктора Маури. Даже постскриптум, относящийся к Марте, таил в себе горечь. В то время она поступила на службу к моим родителям и оставалась верной до конца. Конец… Сегодня утром я видел его в церкви Сан Чиприано. Requem aeternam dona eis Domine.

Двери новой библиотеки открылись, и вошел Джузеппе Фосси; за ним с угрюмым видом следовал Тони. Лицо моего начальника утратило недавнее затравленное выражение, он был вновь уверен в себе и оживленно потирал руки.

— Все в порядке? Книги разобрали? — спросил он. — Что делают здесь эти ящики? Ах, вижу, они пустые. Хорошо. — Он прокашлялся, подтянулся и бросился к письменному столу, из-за которого я только что встал. — Сегодня вечером больше не будет никаких беспорядков, — объявил он. — Совет университета с девяти часов вводит для всех студентов комендантский час. Каждый, кого увидят на улице после этого времени, будет немедленно исключен. Это также относится и к сотрудникам университета, которые живут в пансионатах. Вместо исключения они потеряют работу. — Синьор Фосси подчеркнуто внимательно посмотрел на Тони, других помощников и на меня. — Те, у кого неотложные дела, могут на основании личного заявления получить в регистрационном бюро особые пропуска, — добавил он. — Руководству не составит труда проверить, соответствуют ли эти заявления истине. Во всяком случае, никому не повредит провести вечер дома. Завтра, накануне фестиваля, ограничения, естественно, будут ослаблены.