Ниам Грин: Секрет Коко

— Правда, — уже слегка раздраженно отвечаю я. — Сколько можно повторять?

Рут справляется о моем эмоциональном состоянии едва ли не каждый час с тех пор, как самолет Тома оторвался от земли. Знаю, все это она делает лишь потому, что любит меня и заботится обо мне, но, господи, это сводит меня с ума. Иногда меня так и подмывает инсценировать какой-нибудь нервный срыв исключительно для того, чтобы оправдать ее надежды.

— Ты совсем по нему не скучаешь? — продолжает гнуть свою линию она.

— Совсем-совсем. То есть понимаю, что должна бы, но меня это действительно мало беспокоит.

— А я скучаю, — признается она, больше самой себе.

— Мне кажется, тебе просто нравилось, что у меня был парень.

— Не в этом дело, Коко. Он такой хороший мальчик, всегда мне нравился, кроме того, вы были чудесной парой.

В чем-то она была права — мы и правда отлично подходили друг другу. Как говорится, мы поладили, научились уживаться друг с другом. Останься он здесь, со мной, мы бы, наверное, и по сей день были вместе. Но он улетел: теперь нас разделял добрый миллион миль. И как бы он ни старался, ни уговаривал меня поехать вместе с ним, начать новую жизнь, ничего бы из этого не получилось. Мне нравится жить здесь. Да и, к слову, когда твой парень сообщает, что уезжает от тебя на другой конец света, а единственное, что ты испытываешь по этому поводу, — облегчение, это тоже не самый добрый знак.

Я чувствую на себе пристальный взгляд Рут, она будто бы пытается прочесть мои самые сокровенные мысли. Так она пытается понять меня — еще с тех пор, как я была подростком и все беспокоились обо мне после смерти матери. Она — воплощение доброты, но слишком любит говорить о чувствах, и этот встревоженный, немигающий взгляд — обычно верный признак того, что назревает такой «разговор». Все дело в том, что, в отличие от Рут, мне совсем не нравится говорить о своих переживаниях. Мне было это не по душе тогда, много лет назад, и я терпеть этого не могу сейчас. Перекинуться парой слов по этому поводу — вполне нормально, пару раз упомянуть тему нашего разрыва — тоже терпимо, но глубочайший анализ моего эмоционального состояния в связи с отъездом Тома? Нет уж, увольте.

Все мое внимание приковано к возвышению, на котором Хьюго усаживается в кресло за высоким узким столом: оттуда он и будет проводить аукцион. Нужно сказать что-нибудь, чтобы отвлечь внимание Рут, иначе от этого взгляда мне не избавиться и, значит, не получить от торгов ровным счетом никакого удовольствия.

— Допустим, нам хорошо было вместе, — сдаюсь я, — но ты сама-то можешь представить меня на каком-то ранчо у черта на куличках? С меня толку никакого, ты же знаешь, я ненавижу возиться со скотом. Все эти животные… так воняют.

На этих словах я сама заливаюсь смехом, на случай, если она не оценит мою маленькую шутку.

— Ты ведь могла хотя бы попытаться, Коко. Нельзя вот так взять и все бросить. Но еще не все потеряно. Я только не хочу, чтобы ты оставалась здесь лишь для того, чтобы заботиться обо мне. Я совершенно…

— Говорю же, я осталась здесь не ради тебя. И я знаю, что ты прекрасно справишься и без меня, Рут. Может, закроем эту тему?

Господи, и почему все не могут просто забыть об этом? Иногда мне кажется, что Рут никогда не перестанет напоминать мне об отъезде Тома, и Кэт тоже никак не уймется. Она уверена, что мне нужно было ехать с ним и попытаться привыкнуть к жизни на новом месте. Но они ведь не знают самого главного: ничего из этого не выйдет. Не то чтобы он разбил мне сердце… Конечно, Том и правда отличный парень, он мне нравился, я даже его любила. Он мне нравится и сейчас, я искренне желаю ему добра. Уверена, у него все в жизни сложится. Совсем скоро он найдет себе прекрасную девушку, там, в Новой Зеландии, они поженятся и нарожают детишек, которые в чудных ковбойских шляпах станут гоняться за местной скотинкой. Такое — не для меня. А тот факт, что меня совершенно не беспокоит то, что он наверняка полюбит другую, лишний раз доказывает, что наши отношения были не такими уж близкими, как могло показаться со стороны.

— Вот и хорошо, — тихонько вздохнув, мурлычет Рут. — Но, думаю, мне никогда не понять, почему ты так заупрямилась.

— Такая уж я, — отвечаю я, — а теперь можем мы забыть о Томе и сосредоточиться на лотах для нашего магазина?

О счастье! — Хьюго откашлялся, а значит, аукцион официально можно считать открытым.

— Доброе утро, леди и джентльмены. Самое время начать наш аукцион, — бодро объявляет он.