Ханс Хенни Янн - Это настигнет каждого

И еще одна странность не дает мне покоя, наполняя меня мраком, так что я не могу ее не высказать... И она не может остаться невысказанной. Я имею в виду событие, из-за которого когда-то возроптал на Бога: крестные муки Спасителя, противоречащие Его сути. Об этом рассказывается во всех церквях, повсюду висят образы Бога, распятого на кресте; но не находится никого, никого, кто бы раскрыл свое сердце, чтобы прочувствовать и продумать это до конца. Как и прежде не находилось. Были, правда, люди, которые утверждали, будто они это все прочувствовали; известны и глубочайшие таинства, свершавшиеся в отдаленных монастырях: у кого-то появлялись стигматы, на местах ран Распятого; но меня такое пугает. Вспоминаются и другие картины, ужасные: толпы верующих, истязающих себя до крови; мужчины, вслепую бичующие свои половые органы, пока крайняя плоть и сам член не порвутся в клочья, не станут мусорными отбросами; женщины, которые часами лежат на земле и молятся, ненасытно и сладострастно, пока не придет восторг, остающийся по отношению к ним чем-то внешним. Я содрогаюсь от ужаса, думая об этих мистериях, ибо понимаю, сознаю: что унижения приучали участников таких действ к смирению; что ничего так и не было понято; что все, кто испытывал подобные чувства, лишь уклонялись от Распятого и от Бога; что люди снова и снова причиняли Богу мучения, о которых Он хотел бы забыть, снова и снова восставали против Него.

Что же происходило? Люди восторгались кровоточащим уродством Спасителя; они, плача или смеясь, восторгались этим уродством и наслаждались своими муками, не обоснованными ничем. Но разве не было происходившее с Ним совсем другим - гораздо глубже и дальше от поддающегося словесному выражению? Разве Бог, в безмерной Своей красоте , явился на землю не для того, чему люди упорно противятся, - чтобы любить и быть любимым? Разве Он не вышел из себя самого, ибо не мог долее терпеть муки? И не начал вести жизнь, исполненную цельности во всех чувствах? Он раскрыл Свое сердце ради любви. В Нем не было ничего, кроме пылкости и красоты; однако никто из людей не хотел быть любимым, никто не мог вынести Его сердечного пыла. Оттого и начались Его несказанные страдания, Его неизбывная печаль. Люди были вокруг Него, но не с Ним: они были от Него дальше, чем самое дальнее, что только можно себе вообразить. Он говорил им слова, но они их не понимали, не постигая того, что Он говорит о любви; и когда Он кого-то целовал, они не продумывали поцелуй до конца. Не нашлось никого, к кому бы Он мог обратиться. Тогда Он поник перед муками Своей жизни и плодоносностью Своей смерти. Сам Бог превратился в муку окровавленного уродства. Его предсмертные жесты были немым криком, выражавшим одно желание: полюбите друг друга, чтобы Я спасся из бездны Моей беды! Но они и тогда не поняли, больше того: именно в этот миг истолковали Его слова превратно и отлили из них тяжелую бронзу учения, противоречащего их сути. Они начали обезьянничать, подражая Его страданию, стали презирать то, к чему Он стремился, и занялись устройством жутких мистерий своего страдания, Ему ненавистного. Он страдал, а им лишь мнилось, что они страдают. Их страданья исчерпывались, когда ими овладевала усталость, Он же, бессонный, доходил до конца ужасного -до того места, где ужас темен, как корка запекшейся крови. Он кричал: полюбите друг друга, дабы Я убедился в исполненности Моих трудов. А они - истязали себя, ближних же подвергали пыткам, или убивали, или приговаривали к смертной казни; они мучали животных, дрались между собой и пестовали взаимную ненависть. Бог додумал до конца их жестокость, которую сами они даже не умели высказать, которая им самим была как бы нипочем, ибо они сложили с себя бремя всякого чувствования и позволили своему внутреннему застыть, обратившись в слова. Всякий раз, когда они убивают какого-нибудь человека или делают его уродливым и тем унижают, они наносят удар Богу, висящему на кресте.

Я бы хотел подняться, и рыкнуть как лев в пустыне или как ветер, рыщущий вкруг домов, и закричать людям: Любите, любите! Но они губят других и, словно проститутки, торгуют собой; значит, они способны вынести такое - видеть распятого Христа, - коли повторяют свои беззакония каждодневно.

Они попробовали, уже после смерти Спасителя, исполнить завет, которым долго пренебрегали: любить. Они обратили свою любовь к Богу, коего знали только по Имени, а трудов Его вовсе не замечали, - и потому отдалились от Него еще больше. Они охотно и неутолимо любят Того, к кому нынче уже нельзя приблизиться, ибо Он мертв (а прежде, когда было можно, они Его мольбам не вняли). Теперь они вообразили, будто возвысились, в христианском смирении, - но не пытаются никому помочь, ибо вся их воля устремлена к тому Имени, которое в них более не нуждается.