Марек Хальтер - Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь

Алексей встал и вновь рассмеялся. Теперь уже чистосердечней. Потом обнял Марину.

— Да не бери в голову! Ты моя самая любимая антисемитка. В небольших дозах антисемитизм даже полезен. Надо, чтобы нам время от времени напоминали, что мы евреи. Что еврейская нация существовала до нашего рождения и будет существовать после нашей смерти. Это слишком уж давняя история, чтобы от нее попросту отмахнуться.

— Я даже думала, воспользовавшись случаем, разом перед ними всеми извиниться.

— Почему бы и нет? Это бы их тронуло.

— Но не отважилась… Вспомнила, как они на меня поглядели, когда я вошла. Нет, не смогу. Никогда не отважусь!

— Понимаю тебя. Но запомни: лично я не требую никаких извинений, Мариночка. Я знаю, кто ты, и мне этого достаточно.

Этой ночью Алексей Яковлевич спал как убитый, а Марине долго не спалось. Вспоминая каждое Люсино слово, интонацию, она почему-то решила, что до этого вечера он не знал о ее антисемитских бреднях. Но гости его на этот счет просветили.

Проснувшись ранним утром, они ласкали друг друга, казалось, так же страстно, как и всегда. Но Марина знала, что это прощальные ласки.

Рано или поздно, им предстояло расстаться. С самого начала Марина была уверена, что их любовь ненадолго. Каплер есть Каплер. Свободолюбие, стремление соблазнять женщин одну за другой увлекали его все к новым и новым романам. Он ей подарил полгода счастья. Можно ли требовать большего? Это царский подарок на всю жизнь!

Да, Марина попыталась себя убедить, что ее антисемитские выпады — просто чушь, мелочь и в их расставании они ни при чем. Но все было напрасно. Не стоило питать иллюзий.

Расстались они легко и естественно. По распоряжению начальства Каплер был прикомандирован в качестве военного корреспондента к газете «Красная звезда». Во время войны это была самая популярная газета в стране, ее мгновенно расхватывали. Там печатались корреспонденции с фронтов. В ней сотрудничали известные писатели. Наиболее знаменитыми были Илья Эренбург и Василий Гроссман, оба евреи. Их страстные памфлеты и репортажи казались самыми искренними и достоверными из всех газетных публикаций.

Каплера откомандировали в Сталинград. О чем он сообщил Марине только в день отъезда. Попросил не провожать на вокзал.

— Давай, Мариночка, обойдемся безо всех этих «прощай», «до свидания». Мы ж ведь с тобой не расстаемся. Жизнь нас накрепко связала одной ниточкой, и она никогда не порвется.

День был морозным, но солнечным. Каплер поцеловал Марину в губы, уже в сотый раз заставил пообещать устроиться во МХАТ, как только театр вернется из эвакуации, а затем растворился средь снежных хлопьев.

Было невыносимо жить одной в квартире Каплера. Она вконец одурела от тоски и одиночества. Да еще постоянные муки совести! Нужно было срочно что-то решать.

В конце концов, Марина пошла в военкомат, который ее направил на военный завод. Раньше этот заводик на Грузинах производил водопроводные краны и дверные ручки. Теперь освоил производство гранат, которые бойцы иногда называли «сардельками». Война их пожирала десятками тысяч в день.

Там работали почти одни женщины. Как и на всех московских заводах. Мужчины или сражались на фронте, или уже погибли, или залечивали раны в госпиталях, чтобы опять ринуться в бой. Женщины заменили их на производствах. Они вообще заправляли всей тыловой жизнью, без них страна погибла бы. Женщины не только выпекали хлеб, собирали на полях картошку и морковь, чтоб их дети не умерли с голоду, не только снабжали фронт миллионами пилоток и касок, но и выплавляли сталь для танков, по головоломным схемам собирали новейшие МИГи.

Марине, как новичку, дали самое простое задание. С еще четырьмя работницами она паковала гранаты для перевозки. Каждая граната весила примерно восемьсот граммов. Так что за день у нее набегало несколько центнеров. К вечеру она уже не чувствовала ни рук, ни плеч. Наскоро проглотив в заводской столовке положенный ей скудный рацион, она едва добредала до своей койки, чтобы туда мигом рухнуть и проснуться на ранней заре.

Через несколько недель Марина переселилась в заводское общежитие, где ей уже ничто не напоминало о Каплере.

В мае 1942-го МХАТ вернулся в Москву и объявил, что вскоре возобновит спектакли. Марина твердо решила сдержать данное Каплеру обещание. Выпросив разрешение пораньше уйти с работы, она отправилась в Камергерский пешком. Вечер был теплым. Уже давно Марина не совершала таких длинных прогулок. Прямо перед знаменитым фасадом ребятня с громкими воплями играла в войнушку. Когда Марина толкнула тяжелую дверь, ее сердце заколотилось.