Марек Хальтер - Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь

26 или 27 апреля по радио объявили о смерти Гитлера. Владивосток ликовал и веселился, как и при всех известиях о победе армии. Я предложил М.А. Гусеевой пойти танцевать. Она отказалась.

Цит.:

М. А. Г.: Для евреев это не повод для танцев. Это как топтать ногами пепел наших мертвецов. А вы можете идти танцевать на трупе Гитлера. Для вас, для всех здешних, это конец войны. Для нас, евреев, это начало воспоминаний, которые никогда не перестанут разрывать наши сердца.

Эти слова тронули меня, и я остался с Мариной. Это был наш первый долгий и мирный разговор. Она несколько часов рассказывала о жизни в Биробиджане и о встрече с Эпроном.

Цит.:

Я: А если вы вернетесь туда, друзья примут вас?

М. А. Г.: Может быть. Бабушка Липа, Бэлла, Ярослав, кто знает? Для меня важно одно: найти Майкла.

За май М. А. Гусеева обрела некоторое душевное спокойствие, хотя мысль о страданиях Эпрона в заключении была для нее постоянным источником подавленности и делала ее нетерпеливой и раздражительной. Я пошел на разумный риск и дал ей более конкретную информацию о моих целях и средствах. Мы рассмотрели несколько путей, как достичь лагеря в Гроссевичах. Мы оба считали, что главное — организовать побег до наступления холодов (до октября). Побег был возможен только морем. Надо было договориться (за деньги) с каким-то капитаном судна, да и с экипажем. Марина предложила воспользоваться ее лагерным опытом, чтобы проникнуть в лагерь и убедиться, что Эпрон там. Очень скоро мы поняли, что слабое звено всех возможных сценариев — сам побег. Гусеева и я знали, что с Эпроном вернуться жить во Владивосток невозможно. По этому поводу М. А. Гусеева заявила, что последует за Эпроном, куда бы тот ни направился. Она не хотела больше жить в СССР и была готова принять американское гражданство, и мы договорились, что американский паспорт, изготовленный для нее Отделом № 407, будет на имя Марии Эпрон.

20 июня я проинформировал Отдел № 407 обо всем вышеизложенном и попросил:

1) одобрить и дополнить наш план или предложить альтернативный;

2) выделить средства на подкуп капитана судна;

3) выслать для нашей встречи корабль ВМС США в район 48-го градуса северной широты +/— 250 морских миль от дальневосточного побережья Сибири.

В этот период М. А. Гусеева устроилась по своей инициативе на работу в портовый ресторан в качестве певицы, танцовщицы и исполнительницы рассказов. Она считала это самым надежным способом вступить в контакт с подходящим для нас капитаном судна.

2 июля я получил сообщение, что отправка встречного судна ВМС США в ближайшие месяцы невозможна. (Как человек, живущий в СССР, я был не в курсе военных действий, которые ВМС США вели против ВМС Японии в районе Окинавы.) Выработанный план был подтвержден, но американская спасательная экспедиция должна была забрать нас только осенью. М. А. Гусеева была разочарована. Она впервые выдвинула идею, что после освобождения Эпрона мы можем направиться в Японию. Мы должны были действовать срочно, пока не выпал снег. Японский остров Хоккайдо располагается менее чем в 200 морских милях от Гроссевичей, а поэтому среднее судно может достичь его, а также войти в контакт с американским судном. Однако пока Япония находилась в состоянии войны с США, этот план не годился. Мы решили продолжать операцию в надежде найти выход к концу лета.

10 июля Марина Андреевна познакомилась с капитаном рыбацкого судна (Василием Г. Облитиным), который подходил нам по всем критериям: его экипаж состоял всего из двух моряков, одним из которых был его собственный сын, а судно было в хорошем состоянии.

23 июля, по возвращении с очередной путины, Облитин согласился «подработать» (за 25 000 советских рублей = +/— 6000 USD). Марина предложила осуществить операцию в районе 20 августа. Самыми опасными были следующие за этим решением недели: у нас не было уверенности, что Облитин не донесет на Марину в НКВД, что он сдержит слово, когда узнает детали операции. Ему был известен лишь один случай перевозки зэка, сбежавшего из Гроссевичей, до определенной точки побережья к северу от Владивостока. По соображениям безопасности контакты с Отделом № 407 много раз переносились. Также переносилась передача 30 000 рублей для Облитина и получение трех паспортов. Следует подчеркнуть, что в течение всего этого периода М. А. Гусеева вела себя мужественно и уравновешенно. По прошествии времени и вне зависимости от оценки результата операции, хочу выразить уверенность, что без ее решимости мы не сделали бы ничего.