Константин Шеметов - Ослик Иисуса Христа

На мгновение Ренар будто потеряла сознание, да так и застыла в «предрассветной» ночи посреди мхов и лишайника. Справа открывалась ледяная пустошь, а небо озарялось зеленоватым свечением полярного сияния. Спустя секунду включились остальные имитаторы (имитаторы чувств SRH rainbow – эксклюзивный продукт CVI), после чего Ингрид «пришла в себя» и тут же ощутила острейший холод, колючий ветер и запах свежей рыбы.

Климат на Ямале, в основном арктический. Средние температуры января составляют от −23 до −27 градусов по Цельсию, температуры июля – от +3 до +9. Количество осадков невелико, а толщина снежного покрова составляет в среднем 50 сантиметров.

Ингрид укуталась в плед, намотала шарф, а завидев метрах в десяти Энди, кое-как подобралась к ней и обняла. «Вполне реальное объятие», – подумалось Ренар. Неподалёку охотились ямальцы. Белый медведь уже был пойман. В глаза бросилась его добрая морда (пойманный хищник вызывал сочувствие). Учуяв гостью, разлаялись собаки, а чуть поодаль Ингрид увидела упряжь и санки, где преспокойно восседал её друг Генри Ослик. В юрте напротив прятались уже знакомые нам Тайка Нефёдова и Эльвира Додж. Время от времени они высовывались из убежища и с любопытством наблюдали за происходящим.

«Абоненты на связи» – Ингрид припомнила Осликовы «галлюцинации» при посещении РФ и, в частности, его рассказ «Переговорный пункт». Вот и здесь, на Ямале, был тоже самый что ни на есть «переговорный пункт» – в своём обыденном (как ни странно) проявлении: всегда найдётся, о чём поговорить – было бы зрелище.

А зрелище было. Ренар подошла к Ослику, он кивнул ей и взял за руку. В этот момент медведь завалился и издал протяжный вопль. Судя по всему, последний вопль. «Что тебе здесь нужно?» – пришла на память листовка из эссе Мишеля Уэльбека «Что тебе здесь нужно?» (эссе о выставке порнографии в Порт де Шампере). Нет, и вправду, что забыл здесь Ослик – русский эмигрант и учёный из Ширнесса? Что хотел он разглядеть за жестокостью аборигенов (при этом улыбаться и как ни в чём не бывало трогать Ингрид)? Ветер усилился. Нефёдова и Додж выбрались из жилища, а Энди всё предавалась оргазму.

– Страх, – коротко ответил Ослик, тут же помрачнев и сделавшись необыкновенно серьёзным. Он снял очки и принялся чистить стёкла. – Страх, – повторил Ослик и показал Ингрид несколько фотографий.

Фотографии сделал Джони Фарагут вскоре после побега из тюрьмы. На снимках красовалась Москва ранней осенью. Середина сентября, дождь, мокрый асфальт, светофоры. Повсюду переливались красками осенние листья. В глаза бросалась вывеска «Инвестбанк» на Трифоновской улице и тут же «Ирина фарма ягель» (аптека у Рижского вокзала). Уж не та ли это «Ирина» (Ира – как там её, Ингрид уже и позабыла), о которой Джони писал в «Магазине потерянной любви», которую он любил ещё со школы и которая контролировала аптечный рынок в Украинской ССР?

– Да, это она, – подтвердил Генри. – «Фарма ягель» – её розничные точки, обласканные «Единой Россией», а впоследствии и «Народным фронтом» (НФР, «Фронт имени Фарабундо Марти», как иронизировал Ослик, где главным «Фарабундо» был Владимир Путин).

В 2029 году Ира благополучно захватила аптеки Таможенного союза (от Афин до Улан-Батора) и теперь торговала «лекарствами» как хотела, включая подпольную торговлю псилоцибином (для лечения депрессий и боязни смерти), кодеиносодержащими препаратами и ЛСД. Добрая половина населения подсела на наркотики (и коррупцию, само собой).

– Белый же медведь, убитый оленеводами, – заключил Генри, – представляет собой лишь образ для устрашения. Так что, бойся, Ингрид. Страх – на пользу.

Ингрид и вправду боялась. На одном из фото красовалась вывеска «Основного инстинкта» (магазин для взрослых), а у входа в магазин разворачивалась грязная оргия. Прохожие без стеснения занимались сексом, невзирая на дождь, довольно ощутимый холод и ветер. На перекрёстке мигал жёлтым светом сломанный светофор, а вдали виднелась эстакада (с автомобилями и автомобилистами в них).

– А как же образование? – Ингрид словно хваталась за соломинку. – Лучшее в мире образование?

– Какое к чёрту образование! – вскричал Ослик. – Тут – что русскими номерами на иномарках – одна реклама. Они соображать-то разучились, не говоря уже о критическом мышлении. Неспособность к критическому мышлению, – продолжил он, – как раз и есть слабое место советской образовательной системы. Ну и как следствие – современной, – Генри покачал головой, вновь надел очки и полез за сигаретами.