Константин Шеметов - Ослик Иисуса Христа

«До свидания, Додж», – ответил Генри и пририсовал в конце смайлик, прекрасно понимая, что это игра, а никакая не обида и тем более не страх. Бояться им нечего. Их отношения – не контракт, и никогда им не были. В отличие от отношений с государством, регламентированных конституцией (в своём роде – социальный контракт), отношения любовников чисты, как лазурная даль.

При мысли о конституции Ослик вздрогнул.

Какая, к дьяволу, конституция! Конституция в РФ (как и в любой другой авторитарной стране) была лишь формальностью. Тут что с Муму у Тургенева в интерпретации Валерии Новодворской. «На Нюрнбергском процессе, – пишет она (всё там же, в „Поэтах и царях“), – осудили бы всех: Барыню – за приказ, Герасима – за исполнение преступного приказа. Да и вся дворня готова была исполнить барскую волю». (Нет, не зря он выбрал Валерию Ильиничну своей мамой.) «Так что с такими господами и с таким народом, – Осликова „мама“ глядела в самую суть, – Муму всё равно было не жить».

Ослик не хотел быть Муму. «Лучше уж крокодилом», – думал он. За прошедшие годы Генри не раз переосмысливал свою модель («безумную model of crocodile», как заметил Nature) и давно уже вышел за рамки обычной робототехники. Особенно в последнее время он всё больше отходил от программ и «железа», предпочитая сознание, образы и архитектуру мысли. Архитектуру свободомыслия, если хотите.

От «железа» (hardware) он отказался практически сразу с публикацией «Эволюционирующих машин». Зачем «железо», когда есть поле? Пусть не сейчас, чуть позже, не сомневался Генри, поле вытеснит тело. Осязаемое – не обязательно фактурное. Иными словами, он заглядывал в будущее и выносил за скобки, условно говоря, Ньютона (на радость Максу Планку), предпочитая механистическому подходу релятивистский.

Точно так же Ослик не колебался и с программами (software), допустив (и вполне справедливо), что «переводчик» полю ни к чему. Алгоритмы – да (алгоритмы – основа познания), но программы… Программы всегда напрягали Генри. Суть программного обеспечения, считал он, – чистая трансляция (перевод с человеческого на машинный). Дань «словесности», и к тому же – предмет зазнайства.

Миллионы программистов по всему миру задирали носы, считая себя интеллектуалами (и поди ж объясни им, что это чушь). Половина бюджета компьютерной отрасли уходила программистам. Как правило, слабо образованные, без должного воспитания, зато себе на уме, программисты терроризировали и отрасль, и весь мир. Они вели междоусобные войны, занимались хакерством, вымогали, а то и вовсе выдавали себя за правозащитников, воруя секреты спецслужб и делая их «предметом гласности».

Так что и с программами Ослик покончил. Разнообразные виды поля (особенно в сочетании) давали отличный эффект – и в техническом плане, и с точки зрения бизнеса: минимум затрат, максимум прибыли. Технология поля основывалась на нейронной природе сознания, поэтому и «транслировать» там нечего.

Пользователь сам конфигурировал машину, но не машину Тьюринга, а адекватный себе образ – осязаемый, с высочайшей производительностью и суверенный в плане мышления. Скажем так: Валерия Новодворская получала виртуальную Новодворскую, программист – достойного себе хитреца, а члены Народного фронта – тотальную распродажу в магазине «О’кей» (с последующей его ликвидацией).

Ослик же сосредоточился на сути.

Будучи реалистом (реалистом-крокодилом), он хотел не ложного, а в максимальной степени правдивого восприятия действительности. Иначе говоря, он полагал, что виртуальный образ мог бы быть не просто отражением прототипа, но и куда более честным его отражением. В сущности, Генри задумался о некоторой рекурсивной архитектуре сознания в рамках новой его концепции.

Рекурсивная архитектура в его представлении могла бы стать настоящим прорывом в эволюции человека. Подобно Олдосу в туалете «Иллюзиона» пользователи гаджетов, основанных на концепции поля, хотя бы задумаются. Воссоздавая образ (включив «компьютер»), помимо традиционных игр и «общения», юзеры увидели бы свою пусть и не истинную, но хотя бы близкую к истинной, сущность, а там, глядишь, и поумнели бы. Смешно сказать – на дворе XXI век, но лишь мизерная часть населения РФ (от силы 5–6 % по данным европейских институтов) более-менее разделяло либеральные взгляды, и то с оговорками.

Именно на эти либеральные ценности Ослик и делал ставку. Никаких фильтров и пропаганды. Всё предельно честно: умирающий динозавр в поле зрения крокодила. Бескрайнее поле, уходящее вдаль. «Русское поле» Яна Френкеля на стихи Инны Гофф. Поле не паханное, поросшее сурепкой и полынью.