Александр Петров - Дочь генерала

Сергей отложил письмо, посмотрел на красный угол с горящей лампадкой и встал на колени:

— Господи, если нужно, если Ты позволишь, если это возможно… Позволь мне умереть за тех людей, которые сейчас живут в страхе. Пусть я один умру, но им дай пожить для обращения к Тебе, Господу нашему. Если нужна жертва для избавления их от смерти, от нужды, от этого леденящего страха — пусть этой жертвой стану я, грешный. Мне вовек не отмолить своих грехов. Ничего не вижу для спасения своей души, кроме мученичества. Так пусть оно произойдет в эти дни, когда душа моя готова.

Когда бегун на марафонской дистанции выходит на финишную прямую, он собирает в кулак последние силы и, превозмогая усталость и боль в мышцах, делает последний рывок, чтобы пересечь финишную черту первым.

Нормальный человек, разглядев на горизонте цель, устремляется к ней, бежит, летит… Вряд ли можно отнести меня к нормальным людям. Ведь я на финишной прямой неожиданно остановился и присел на обочину, чтобы остыть. Мне показалось не лишним еще раз подумать, стоит ли мечту превращать в позолоченный кубок, пылящийся в шкафу.

После такой остановки обычно следуют упрёки близких, сожаления тех, кто тебя любит; и злорадство врагов. Но это проходит. Остается же нечто очень важное… И ты один в тишине сидишь на траве, подняв голову к небу. И безмятежная синева принимает в свои бережные ладони твоё усталое сердце.

Это здорово — потерять страх и обрести покой. Это необычно — отдать желания и получить блаженство.

Вчера владелец нашей фирмы, он же Генерал, подписал приказ о введении меня в совет директоров. Кроме ежемесячного оклада в пятнадцать тысяч долларов мне полагался фиксированный процент от прибыли — это еще тысяч двадцать. Генерал передал мне кожаную папку с приказом и застыл с улыбкой Терминатора, ожидая от меня бури благодарностей. Моя просьба подумать неделю за свой счет его удивила. Но он извещен о моих нетипичных реакциях на происходящее. Именно это во время кризисов приносило нашей фирме немалую прибыль. Поэтому свое согласие на недельный отпуск Генерал все-таки дал.

Итак, сегодня наступило утро новой жизни. После выполнения утреннего правила, зарядки и душа я сидел в кресле у открытого окна с чашкой кофе. Слушал пение птиц, подставив лицо солнцу.

Так случается иногда… На пике напряжения мощная, невидимая сила вдруг останавливает время, сходит на тебя облаком абсолютной тишины. Ты принимаешь это всем сердцем, принимаешь с благодарностью. Тихий ветерок подхватывает тебя, пронизывает добрым теплом и несет в безбрежный океан, куда впадают великие реки: свет, истина и любовь.

Ко мне вошла дочь. И я сделал первое открытие дня. Моя Киска повзрослела и превратилась в красивую, уверенную в себе девушку.

— Па, включи, пожалуйста, Интернет. Мне почту проверить нужно. Что-то брат из своего Лондона два дня, как не пишет. Когда уже он приедет. Скучаю по нему.

— Конечно. — Потянулся к модему и нажал кнопку. Загорелся синий огонек. Совсем недавно я носил свою маленькую дочку на плечах, надевал платьица и кормил мороженым перед детским сеансом кино. И в благодарность получал вот этот волшебный взгляд — прямой, задумчивый, полный ожидания радости, предвкушения маленького детского чуда. — Кисуль, ты довольна своей жизнью?

— Конечно, — кивнула дочь и остановилась. — Слушай, пап, ты здоров?

— Вроде, здоров, — улыбнулся я в ответ. — Вот только смотрю на взрослую дочь и думаю, а что бы еще сделать для неё?

— Ну-у-у, — протянула она, разглядывая потолок в пятнах, — можешь дать денег на новые джинсы… Если хочешь…

— На, возьми, — протянул деньги. — Только мне кажется это так, мелочь. Вот если бы…

— Ну, не скажи, — засияла дочь, — новые штаны — это здоровски! Спасибо, — чмокнула меня в щеку и унеслась.

На кухне жена занималась цветами. Я присел на диван. Она обернулась:

— Кушать хочешь?

— Спасибо, нет. Скажи, Наташа, ты счастлива?

— Ага. — Она указала совком на длинный ствол кактуса. — Как ты думаешь, не обрезать ли мне ему верхушку?

— Обрежь. Он только лучше станет. Ветки выпустит, закучерявится. А то он похож на разбойничью дубину.

— Я тоже так думаю. А чего это ты про счастье вспомнил?

— Да вот, вспомнилось… Так ты можешь сказать о себе: мурр-мяу, жизнь удалась, не нужны нам ваши Таити, нас и здесь неплохо кормят?

— Именно так я всем и говорю.

— Спасибо тебе, Наташенька. Это приятно слышать.