Павел Минайлов - PR-проект «Пророк»

В субботу Татьяна пошла устраивать дочь в секцию.

Шустер выделял Вадима из остальных телохранителей, даже не задумываясь, почему. Возможно, причина заключалась в том, что однажды Вадим видел, как Шустер на даче у одного крупного предпринимателя выходил из бани в обнимку с двумя девушками. О частной жизни Шустера все равно не могла не знать его охрана, и он решил, что будет лучше, если о ней будет знать кто-то один. После случая на даче этим одним стал Вадим.

Чтобы оборвать его старые связи, Шустер предложил Вадиму создать собственную службу охраны. И в скором времени Вадим остался единственным из старой тройки телохранителей Шустера. Он управлял и дополнительной охраной, которая полагалась Александру Яковлевичу во время поездок, нанял еще нескольких охранников, в том числе для членов семьи Шустера и на дачу, и создал небольшую службу разведки.

Теперь под постоянным наблюдением Шустера были жена и дочь, с которыми он жил отдельно, но формально сохранял отношения. Кроме того, он избавился от старой охраны, которая наверняка передавала сведения о нем своему начальству. Он надеялся, что вытащенный из казенной рутины Вадим будет ему предан. Ведь именно он, Шустер, возвысил его из простых телохранителей до начальника службы, благодаря ему Вадим может позволить себе то, о чем раньше и подумать не мог. Кроме того, Шустер обещал ему квартиру в Москве.

Так что Вадим Татаркин был очень доволен своей работой.

На очередном совещании Совета по идеологии, куда, кроме президента и его советника Маковского, входили премьер, Шустер, другие замы, московский и питерский секретари Комитета, а также был вхож Антонович, Анатолий Фимин произнес короткую речь:

— Уважаемые коллеги, хочу обратить ваше внимание на один аспект нашей идеологической работы. То, что происходит сейчас в России, можно назвать революцией. Революцией сознания, равной которой еще не знала наша история. Любая революция несет в себе какие-то новые сексуальные свободы. О большевиках говорили, что они — за отмену собственности на женщин, за отмену семьи. Это воспринимали как вседозволенность. Из этой серии, помните: «Жену отдай дяде, а сам иди к б…» И действительно, с тех пор у нас все браки — гражданские. В смысле — не церковные. Но это — из другой оперы. Не будь этих провозглашаемых сексуальных свобод, неизвестно еще, что было бы в семнадцатом году и кто бы победил.

Крах советской системы, в свою очередь, был связан с неартикулированным обещанием сексуального раскрепощения, с которым у нас ассоциировался «Прогнивший» Запад с его пороками, «утопающий в разврате». Думаю, что во многом из-за этого образ Запада был так привлекателен для нас, и в первую очередь для молодежи — наиболее социально активной части населения. Интересная историческая ирония: Советы сами создавали привлекательный образ, который их и сокрушил. Помните знаменитую песню: «Нас так долго учили любить твои запретные плоды». То, о чем я говорю — явление глобальное. Вспомните студенческие волнения в Париже в шестьдесят восьмом. Они имеют ярко выраженную сексуальную подоплеку.

Думаю, все поняли, о чем я говорю и куда клоню. Нам… В смысле не нам, а Пророку необходимо провозгласить новые сексуальные свободы, снять некоторые табу. Только тогда можно говорить о новой революции, можно надеяться, что она победит.

— Какие именно табу? — спросил кто-то из присутствующих.

— Я понимаю, это сложно принять на уровне конкретики, а не абстрактно. Я считаю необходимым легализовать то, что реально давно легализовано. Снять запрет с плода, которым лакомились всегда, а сейчас уже едят очень многие.

— И все же?

— Думаю, надо снять табу с института семьи и брака. Считается, что нельзя разводиться хотя бы ради детей. Но это не касается молодежи. Ей нужно поострее. И мы дадим это поострее. Это — так называемый свальный грех. Какой юноша не мечтал о нем? Думаю, большинство девушек — тоже. Но на нем негласно лежит запрет. Секс в публичном месте считается хулиганством. Почему? Это — как раз те скрытые резервы, которые мы имеем. Как говорится, разврат — это секс, в котором мы не принимаем участия.

— А не отпугнем ли мы этими свободами?

— Стоит, конечно, еще раз все просчитать, но основной тезис справедлив. В этом я уверен.

— Раздача презервативов в школах — это пропаганда безопасного секса. Но в первую очередь — секса. Во вторую — безопасного. Думаю, их стоит раздавать только в специальной упаковке — «От Пророка» или что-то в этом духе. У меня уже есть производитель, готовый начать выпуск таких презервативов.