Павел Минайлов - PR-проект «Пророк»

— Собственно, все.

— Хорошо. Вы свободны.

Маковский и Фимин вышли.

— И что теперь? — спросил Анатолий Маковского уже на широкой изгибающейся лестнице, ведущей вниз. Маковский пожал плечами:

— Скупой платит дважды. Тупой платит трижды. Лох платит постоянно.

Фимин так и не понял, что имел в виду Маковский.

На следующий день Антонович встретился с президентом. Это происходило в его загородной резиденции.

— Наше общество, как вы сами говорили, нуждается в ускоренном развитии экономики, — говорил Лев Семенович. — И, как вы прекрасно знаете, решение этой задачи зависит в первую очередь от менталитета граждан — реальных субъектов экономики. Мы меняем мировоззрение, и нам нужны рычаги на уровне веры. Ни одна из существующих конфессий не удовлетворяет нашим потребностям. И в первую очередь речь идет о РПЦ. В ней существует известная свобода мнений чуть ли не по всем вопросам общественной жизни. В РПЦ нет нужной жесткости структуры, ее руководство не пользуется тотальным авторитетом в самой Церкви, а ведь только безусловный авторитет мог бы гарантировать жесткость структуры. Христианство по своей сути противоречит идеологии наших реформ и потребностям, выдвигаемым самой жизнью. Поэтому нам нужен свой Пророк.

Президент внимательно слушал.

— Речь идет об огромном, тотальном пиар-проекте, — продолжал Антонович. — Мы могли бы создать такого Пророка. Он возглавил бы новую Церковь в России. Самую мощную, которую только можно вообразить себе в нынешних условиях. При этом мы ничем не рискуем.

— А если ваш проект провалится?

— Он не может провалиться. Потому что если Пророк провалится, мы сами ничем не рискуем. Мы потеряем несколько миллионов долларов — первоначальные вложения в пиар-кампанию. Но выигрыш может быть несоизмеримо больше. Простая математика подсказывает: в худшем случае — шансы пятьдесят на пятьдесят. Потерять можно миллионы, а выиграть все. Я даже не решаюсь оценить это в деньгах.

— И где вы планируете взять эти миллионы?

— Исключительно из бюджета Комитета. Это можно формально провести как частные пожертвования. Ни к государству, ни к министерству, в частности, это не будет иметь никакого отношения. Мы больше рискуем, тратя те же деньги на оборону или на образование.

— И что вы хотите от меня?

— Вашу санкцию.

— Все это, как вы сами сказали, в компетенции Комитета по идеологии.

На этом разговор о делах закончился.

Через неделю Антонович и Фимин стояли на площади, где проходила церемония открытия нового концептуального творения выдающегося русского скульптора, президента Академии художеств Вахтанга Цетерели.

У многометрового монумента, покрытого огромным белым покрывалом, стояла толпа человек в сто — официальные лица и их охрана. Еще человек пятьсот гостей, приглашенных и просто зевак, заполняли площадь. На временном помосте, установленном рядом с монументом, стояли президент, московский мэр, патриарх, сам мэтр и несколько менее известных людей.

Первым выступил президент. Он недолго говорил о новых веяниях в искусстве, о традициях российской скульптуры, о новом творении Цетерели, которое будет символизировать связь времен и единство противоположностей современного сложного мира и российского общества. В конце своей речи он взял ножницы, поданные ему на красной бархатной подушечке, и перерезал ленту. Полотно должно было упасть, увлекаемое натянутыми с другой стороны веревками. Оно медленно поползло и остановилось, так как эти веревки были натянуты не слишком сильно, с тем, чтобы они не лопнули и не ударили президента во время перерезания ленты. Поэтому специально на этот случай поставленные с другой стороны памятника рабочие потянули за материю. Она опять поползла и, надуваясь пузырями, медленно опустилась у подножия памятника.

Перед зрителями обнажилась бронзовая десятиметровая арка. Это были две колонны, сходящиеся у самой земли и соединенные вверху. Не нужно было обладать особым воображением, чтобы увидеть в них игольное ушко колоссальных размеров.

К собравшимся обратился патриарх. Фимин, стоявший у помоста, прислушался.

— Сие творение человеческих рук и человеческого гения, вдохновленного Творцом, — разносились слова над площадью, — являет собой впечатляющий символ божественного замысла, объединяющего мироздание в его неразрешимых, казалось бы, противоречиях. Всем известна притча Христа о верблюде и игольном ушке. Создатель говорил, что богатый не может попасть в рай, как верблюд не может пройти сквозь игольное ушко. Но Создатель наш говорил и то, что ни для кого не закрыт путь в Царствие Небесное. Каждый, раскаявшийся в своих грехах, обретет Царствие Небесное. Неверующий увидит здесь противоречие. Но вот она — перед вами — демонстрация замысла Господня. Сей монумент отождествляет покаяние. В этих столпах — пример цельности высшего замысла. Каждый может пройти сквозь это игольное ушко. Каждый покаявшийся обретет Царствие Небесное. Отныне сия скульптура будет находиться под покровительством Церкви.