Лаура Дейв - Лондон – лучший город Америки

Папа окликнул меня со своего места во главе стола, и я помахала ему в ответ. Даже издалека было видно, что он уже навеселе: лицо красное, глазки блестят. Он редко пил: мама была трезвенницей, и он, я так думаю, не хотел ее огорчать. Мама ни разу не прикоснулась к спиртному, по крайней мере, при мне. Иронично, что познакомились они в баре. Правда, дело было воскресным утром.

Родители любили рассказывать о том, как познакомились, – при любом удобном случае, не только на свадьбах. Их встреча была из разряда предназначенных судьбой. Утром первого января мама с подругой Лидией сидели в холле гостиницы «Нью-Йорк Плаза» за парой безалкогольных коктейлей «Ширли Темпл». Идея зайти в бар принадлежала Лидии: нужно было убить время перед началом спектакля. Тут входит мой отец. Он вернулся в бар за газетой, и оказалось, что она завалилась под тот самый столик, за который сели подружки. Папа был в Нью-Йорке проездом по пути из Саванны, штат Джорджия, на один из островов у побережья штата Мэн, где он собирался работать пожарным и тренером школьной баскетбольной команды. Он попросил маму передать ему газету.

Мама утверждает, что ее ответ был для нее совершенно нехарактерным. Она пригласила этого южанина в драном комбинезоне и с хвостиком сесть к ним за столик: у него было детское лицо и ярко-синие глаза. Он обращался к ней «мисс» и совсем не походил на того молодого человека, за которого моя мама могла бы выйти замуж: он не был богат, не думал о карьере и даже не был евреем.

Папа тоже заказал себе «Ширли Темпл», а мама сбежала в туалет, закрылась в кабинке и зарыдала в отчаянии, что жизнь без этого парня будет не та.

Вернувшись за столик, мама сделала отцу предложение забыть свои планы и остаться с ней в Нью-Йорке: она родит ему детей, воспитает их в правильной вере, а он на ней женится. Или не женится, пусть только не уезжает.

– Эмми! – раздался зычный голос отца. – Что ты там стоишь? Иди сюда. Дай поцелую тебя, моя маленькая красавица.

Я терпеть не могла, когда он называл меня «маленькой красавицей». Это несправедливо: отец ростом метр девяносто три, а я – всего метр шестьдесят. Бэррингер ничего не заметил: он разговаривал со знакомыми по школе и, похоже, забыл обо мне.

Мы обнялись.

– Пап, что тут происходит?

– Меня прозвали мистером Мускулом, – ответил он, показывая на футболку. – Круто, правда?

– Да.

– Круто, – повторил он, поглаживая надпись.

Я передала мамино сообщение, что она собирается спать, и отец забеспокоился, как будто услышал упрек. Упрека не было. Просто они с матерью редко проводили вечера отдельно. Мои родители так сильно любили друг друга, что почти не расставались. Тридцать лет спустя. Я спрашивала Джоша и Бэррингера, знают ли они кого-нибудь, кто счастлив в браке. Передо мной был ответ. Мои родители. Единственная пара, сохранившая чувства за долгие годы. Мне хотелось возразить: «Но это же родители, они не считаются».

– Я лучше поеду домой, – засуетился отец.

– Не надо, мама просто сказала: «Передай отцу, что я накормлю Мойниганов-Ричардсов, а затем пойду спать». Больше ничего, честно. На западном фронте без перемен.

Отец с облегчением потер ладони.

– Так как насчет выпивки? – Он повернулся к остальным и надсадно прокричал: – Давайте еще по стаканчику, а, ребята?

Вставая, он споткнулся и смахнул со стола два пива. Я попыталась усадить его на место.

– Полегче, мистер Мускул. Давай лучше я.

– Спасибо, малыш. Совсем не умею пить. – Он погладил меня по щеке, его рука была теплой и влажной от алкоголя. – Как прошел вечер?

– Замечательно.

Папа внимательно посмотрел на меня, стараясь, чтобы я не заметила его беспокойства. У отца, как и у мамы, всегда жило беспокойство о благополучии детей. Как будто если у меня проблемы, то это он подвел меня.

Потом, что неудивительно, отец перевел взгляд на Джоша. Тот смеялся вместе с друзьями, сжимая и разжимая кулак. Наверное, шутили, что скоро Джош будет окольцован, и спорили, как пройдет первая брачная ночь.

Папа улыбнулся Джошу, словно успокоившись, что все хорошо. Мне захотелось вывалить ему всю правду: на самом деле все не так просто. Но я знала, что отец не справится с такой новостью. Как и Джош, он боялся огорчить других, и сильнее этого страха был только страх за своих детей. Сочетание этих страхов разорвет его на части. Пусть лучше не знает.

– Мерил и Джош – замечательная пара! Ведь Мерил сделает его счастливым? – чуть не умоляя, спросил он.