Валери Тонг Куонг: Провидение

Натан? Ты был здесь? Ты плакал? Господи, но над чем, над кем?

Обрывки твоего детства подкатывают мне к горлу. Все мои обманы взрываются – прямо мне в лицо. Мои извинения, отговорки, жалкие оправдания.

«Мне жаль, Натан, в эту пятницу я тебя взять не смогу, но в следующие выходные – точно, клянусь».

«Алло, Натан, угадай, откуда я тебе звоню! Из самолета, да, Натан, я лечу! Представляешь, тут есть настоящий телефон! Сожалею насчет родительского собрания, но не беспокойся, твоя мать мне все рассказала».

«Натан, ты безумно обрадуешься, я везу тебе настоящую гитару из Нешвила, да, старик, твои приятели просто обалдеют, сам видишь, хотя я не смог вместе с тобой задувать свечки на торте, это не мешает мне думать о моем сыне!»

Сколько раз ты слышал слова «мне жаль» из моих уст? Сколько разочарований вынес? Я подкупал тебя. Пренебрегал тобой. Я портил тебя, только бы не видеть, какой я недостойный отец. Не способный воспитать тебя. Никогда меня не было там, где надо. Я оставил тебя расти в одиночестве, да еще имел наглость сваливать вину на тебя, когда ты вступил в трудный возраст. Хотя ты пытался сказать мне об этом. Показывал множеством способов. Ты старался выкарабкаться, а я топтал твои усилия. Смеялся над твоими начинаниями. Выдавал тебя за мелкого противного лоботряса. Меня устраивало представлять нашу историю таким образом. А пока ты спускался в ад, я упивался Либби или какой-нибудь другой и восхищался собой в роли суперпродюсера, который рядится в одежки интеллектуала.

Я очнулся от долгого сна, Натан. Ты меня разбудил. Ты примчался, как только узнал, что я в опасности. Спал и плакал рядом со мной. И не держал на меня зла за то, что я был так жалок. Если бы ты знал, как я сожалею. Я отдал бы что угодно, только бы исправить свои ошибки, да, и это тоже выглядит жалким, да? Понадобилось дожить до пятидесяти пяти, чтобы прийти к этому.

– А еще он молился, – шепнула Марилу. – Ты тоже молился?

Если Бог и в самом деле существует, хвала ему за то, что подвел меня так близко к смерти. За то, что даровал мне это воскрешение.

– На этот раз мне в самом деле пора: я ухожу, – объявила Алина. – Всем пока и удачи в дальнейшем.

– Пока, Алина, – сказала Марилу, целуя ее.

– Пока, Алина, – сказал Поло как эхо.

Кончиками пальцев она послала нам воздушный поцелуй.

Марилу взглянула на свои часики.

– Нам тоже надо идти. Мы ведь не рядом живем.

Поло положил учебник в рюкзак. Потом надел куртку и протянул мне руку. Как мужчина.

Я ее пожал.

– Пока, Том, до завтра?

– До завтра, Поло.

Когда они уже выходили в дверь, я его окликнул:

– Поло?

– Да?

– Будут трудности с упражнениями по математике, приноси. Математика или что-то другое.

Он широко улыбнулся, покидая палату. Я почувствовал, что температура у меня сразу поползла вверх.

– Должно быть, вы хороший человек, раз вокруг вас столько людей, – заявила медсестра, начиная процедуры.

– Если бы вы знали…

– Здравствуй, папа.

В дверном проеме Натан. Мне показалось, что он изменился. Повзрослел. Исчез этот вызывающий вид, который он обычно таскал на себе.

– Натан…

– Ты меня напугал…

– Натан…

– Тебе надо отдыхать, лежи спокойно.

Он кладет свою куртку на кресло. Приближается к койке, обнимает меня. Мой сын. Он садится. У меня тяжело на сердце. Мне хочется плакать.

Я плачу.

Мне стыдно.

– Все хорошо, папа, – говорит Натан. – Все очень хорошо. Через несколько дней ты поправишься. В общем, если ты не против, я с тобой посижу: врачи не хотят, чтобы ты в таком состоянии оставался один.

Все хорошо, Натан.

Спасибо.

Прости.

Я горжусь тобой.

Я тебя люблю.

Почему в тот день? Почему в ту секунду? Почему в том месте?

Какая разница.

Ни больше ни меньше надежды. Ни больше ни меньше будущего. Ни больше ни меньше одиночества.

И плохо в тот день мне было ни больше ни меньше, чем накануне. И есть, и пить хотелось ни больше ни меньше. И погода была ни лучше, ни хуже и ни жарче. Люди казались ни симпатичнее, чем обычно, ни противнее.

У меня уже было в кармане около девяти евро, без перебора за полдня. Я купил багет и пиво в супермаркете, две девушки, проходившие со смехом мимо, угостили меня сигаретой. Я курил, растягивая затяжки, потом бросил несколько крошек хлеба голубям. Они ходили вокруг меня вразвалку, это меня немного развлекло. Я бы охотно позвонил Габриель на остаток денег, но она слишком много плакала последнее время, а я не знал, как ее подбодрить.