Татьяна Набатникова - Город, в котором...

Ким пересел в зал, Семенков повернулся к нему и посмотрел с долгим укором. Ким не отвел глаз.

— Товарищи, без защитника нельзя, — взмолилась судья.

Встал Горынцев:

— Я буду.

Ага, еще один сюрприз. Становится интересно. Горынцев — защищать Семенкова? После того как отказывался с ним работать. Я, говорил, тебя кожей не выношу, у меня от тебя экзема начнется. А Семенков огрызался: «Да хоть сифилис!»

Судья не знала, бывает так или нет. И вообще, законно ли все это? Она оглянулась на Путилина, прося подсказки.

— Пусть, — кивнул Путилин. Не терпелось узнать, что из всего этого выйдет.

Горынцев занял место защитника.

— Продолжим заседание, — с облегчением сказала судья. — Еще вопрос к свидетелю Хижняку: Юрий Васильевич, попытайтесь все-таки вспомнить, как в тот день вы закончили смену?

— Надо вспомнить, — бормотал Юра, дотрагиваясь рукой до лба. — Обычно мы выходим вместе и идем на трамвай. Если ему никуда не надо ехать по его делам. Часто ему куда-нибудь надо, и он тогда заранее на машине. А про этот день я не помню. Дни все так похожи.

Нет, ну чисто ученик. Время тянет, а звонка все нет.

— Садитесь, Юрий Васильевич.

Вызвали свидетеля — мастера ремстройцеха.

— Этот кабель, — сказал он, — мы получили по ошибке снабженца. Как и многое другое! — и немедленно завелся. Об этом он не мог говорить спокойно: наболело. — Заказываешь одно, а достают другое. Она один раз достала нам трансформаторное железо — ненарубленное, вы представляете? Что с ним делать-то, крышу крыть, что ли? — он хохотнул, его частично поддержали. — Пришлось потом списать. — Он покашлял. — Ну так вот, этот кабель. Он нам совершенно ни за чем не нужен. Нам нужен был обыкновенный бытовой электропровод, а ей там сказали: берите, это тоже бытовой. Ну, она и взяла, я уже сколько раз говорил, Глеб Михайлович, нам нужен грамотный снабженец, вы меня извините, Варвара Павловна, но мы через вас вылетим в трубу! Вы берете что попало! Заказывали для лаборатории радиодетали, конкретно были указаны номиналы, так вы достали все совершенно другое!

— Да к все совпадало, как заказывали, только запятая не там стояла! — обиженно оправдывалась из зала снабженец Варвара Павловна. — Но я не спорю, ищите мне замену, я лучше табельщицей вернусь, мне это сто лет не нужно! А для лаборатории вон Илья Никитич все что хочешь может достать — он и достает, что ему нужно, вот и пусть идет снабженцем, грамотным, а я табельщицей вернусь, мне это сто лет…

— Товарищи, не отвлекайтесь — призвала судья. — Вопрос к свидетелю: как у вас хранился этот кабель?

— А никак. Стояли пять катушек в углу — вы представляете, какие количества, пять катушек! — опять сорвался мастер, приглашая всех возмутиться. — Стояли невесть сколько, ждали судьбы..

— Да что же это! — ахнул вахтер. — А на что я шум поднимал? На что я тогда стою, стерегу, если никому не нужно?

— Вы подтверждаете, — снова обратилась судья к мастеру, — что теперь стоит на одну катушку меньше?

— Что ж, подтверждаю, отчего не подтвердить. Стоит на одну катушку меньше, — согласился мастер.

— Когда исчезла эта катушка?

— Не заметил. Мне когда сказали посмотреть — я посмотрел.

— Вас бы тоже надо судить за халатность! — увлеклась судья.

— Нет уж, если кого судить, так нашу снабженца! — заволновался мастер.

Обиженный вахтер выкрикнул:

— Я уволюсь! Караулить то, что никому не нужно!..

— Нет, вы не правы, — пришлось Путилину утешать вахтера. — Вы охраняете энергетический объект. Если хотите, не от расхищения… Это ж вам не фабрика мягкой игрушки! — потрафил бедному уязвленному самолюбию.

— Вы подтверждаете, — заладила судья, — что ничего не стоило после смены зайти в цех и взять катушку?

— Цех, конечно, запирается, но после уборки. Видимо, уборщица еще не подошла и цех стоял открытый.

Пожалели, что не вызвали уборщицу в свидетели. Вот уж как раскатятся по рельсам — и забудут, зачем едут. Не люди — трамваи: тук-тук, тук-тук, рельсы тянутся, едут-спят. Эта женская мелочность, эта их дотошность и педантизм — они хороши при починке белья, но вот они, бабы эти, пришли в гущу общественной жизни и притащили с собой эту свою кухонную мелочность и сделали жизнь невыносимой, «ничего не знаю, сказано вам: этот штампик должен быть квадратный, а не треугольный, вот поставьте квадратный, тогда и приходите, прием у меня теперь в следующую пятницу с восьми тридцати до девяти». И вот сидит эта судья Тася, она уже забыла, для чего мы тут собрались, ей важно букву за буквой исполнить весь процессуальный порядок. «Не вызвали уборщицу в свидетели»… Да какие вам еще нужны свидетели! И мужиков они подмяли под себя, обезоружили их своей формальной, буквальной правотой, мужики только воздух ртом половили, как рыбы, да и заткнулись, и махнули рукой. Сами стали как трамваи. Тук-тук… Отвыкли и забыли, как это — без рельс.