Виктор Дьяков - АРМЕЙСКИЕ БУДНИ сборник рассказов

Никто из Валериных собратьев по несчастью даже не готовились к экзаменам. А он… он как раз бешено с утра до вечера зубрил, пытаясь за дни наверстать то, что не удосужился выучить за полгода, прошедшие со времени отправки его документов на поступление в Академию. В глубине души он все же надеялся: а вдруг полковник не просто сотрясал воздух и сдержит свое обещание. Тогда ни в коем случае нельзя срезаться на экзамене до его приезда. Тем временем количество абитуриентов начало сокращаться. Некоторые из не имевших шансов особо ни в чем себе не отказывали, пили и дебоширили, и их сразу же отправляли восвояси. Под это дело влетели и два командира дивизиона, попавшиеся пьяными тому самому начальнику экзаменационной комиссии. Потом они перед ним на коленях стояли, умоляли о прощении, но ничего не помогло.

Начались экзамены. И как бы не отвечали, заместители командиров полков получали отлично, командиры дивизионов – хорошо, ну а остальные в лучшем случае удовлетворительно. Валера же сумел на первом экзамене заработать свою законную тройку. И тут в один из дней подготовки ко второму экзамену, Валера среди членов экзаменационной комиссии узрел спасенного им полковника. Он явно дружески беседовал… да-да с председателем комиссии. О чем они могли говорить… может о нем? Валера даже думать об этом боялся, боялся спугнуть удачу. Подойти и заговорить с полковником он не решился. Тот подошел к нему сам, отвел в укромное место и вполголоса сообщил:

- Все в порядке, я обо всем договорился, ты поступишь. О том, что я тебе помог, и о том, что было в аэропорту – никому ни полслова…

После этого полковник исчез. А со следующего экзамена начались чудеса. Капитан Попиков за свои ответы стал получать четверки, а параллельно стали «валить» одного командира дивизиона, явно пропихивая на его место Валеру.

4

Когда Валера вернулся в полк, чтобы собрать вещи и отбыть в Академию… Сказать, что сослуживцы были ошарашены – ничего не сказать. Все, начиная от командира полка и кончая последним лейтенантом, не могли взять в толк, как такому соплежую удалось то, что до него в полку не удавалось ни кому – поступить в Академию со столь «непоступаемой» должности. На все расспросы Валера отвечал, скромно потупив взор, что де подготовился и хорошо сдал экзамены. Ему, конечно, не верили, но Валера никому не проболтался, помня просьбу полковника, ни в коем случае не афишировать его участие. Единственно кому он поведал истину, стала его жена. От нее по сарафанному радио и стала известна правда этого «чуда». Но осторожная жена Валеры все это рассказала своей приятельнице перед самым их отъездом. Таким образом в полку ту правду узнали только после того как Попиковы отбыли.

И вновь дикое везение сменилось для Валеры очередным мучением. И это при том, что в Академии Валера не стал аутсайдером по учебе. Он же учился не в инженерной, а в командной Академии и туда отбирали не по уровню знаний и интеллекта, а исходя из занимаемой должности. Потому среди поступивших в ВКА дубов с сильно развитой «командной жилкой» даже Валера со своими далеко не выдающимися способностями оказался далеко не последним. Сущим наказанием для него стали… гири. Да-да, именно гиревой спорт, который в академии объявили приоритетным и требовали ото всех слушателей обязательного выполнения разрядных норм. Но из-за чрезмерно хрупкого телосложения Валеры он и гири были совершенно несовместимые субстанции. Сколько он ни старался, сколько не тренировался но так и не мог совладать с этими 24-х килограммовыми снарядами. Конечно, из Академии его за это не отчислили, но все три года учебы его буквально третировали этими гирями, заставляя их поднимать. Валера едва не надорвался, каким-то чудом не заработал грыжу, но в конце-концов эти мучения кончились с окончанием академического курса.

В преддверии распределения Валера попросил, чтобы его отправили назад в ту же Армию откуда он приехал, то есть в Сибирь. Почему этот дохляк опять просился в суровый холодный край? Не намерзся, не надоела бытовая неустроенность, плохое снабжение? Валера на этот вопрос ответил в романтическом ключе. По привычке скромно потупившись, он сказал, что полюбил Сибирь, что там живут замечательные люди, и он хотел бы служить только там. Ответственное за распределение академическое начальство, лишь покачало головами не ожидав такой романтической жертвенности от столь заурядного слушателя и… уважили просьбу. Ведь кроме него быть добровольно законопаченным в Сибирь не выразил желания ни один выпускник.