Алексей Варламов - Все люди умеют плавать (сборник)

Ей было сорок лет, когда директрису, державшуюся до последнего, проводили на пенсию, и Елена Викторовна стала самым молодым директором в районе. Анна Семеновна и Петя Вогач положили ей на стол заявления об уходе сразу после этого назначения, но Елена Викторовна, хотя у нее и были связаны с ними неприятные воспоминания и она обращалась к своей бывшей подруге по имени отчеству и на «вы», отпускать их не хотела:

— Петр Васильевич, другой такой школы вы не найдете.

Петя сопел и ничего не говорил, однако и без него школа стала лучшей в районе. Родители стремились отдать в нее детей, там не было наркотиков, не беременели старшеклассницы, не пили пиво и даже не курили на крылечке старшеклассники. Мрачный порядок царил в этих стенах, бросая вызов тому, что творилось за ними.

— Ты просто какая-то игуменья, — говорила Есаян.

— Это я прикидываюсь, — невесело отвечала Елена Викторовна. — Я эту школу ненавижу. Она меня сожрала.

Попалась она по глупости. Однажды три дня подряд школу лихорадило: ровно в одиннадцать дня в милиции раздавался звонок и чей-то голос сообщал про заложенную бомбу. Объявляли тревогу, ученики с гиканьем неслись во двор, приезжала милиция, скорая и МЧС, учителя сбивались с ног и боялись поднять глаза на директора, а Елена Викторовна, покидая здание последней, смотрела на него зачарованно и кратко отдавала приказания. В милиции долго отказывались верить и перепроверяли по много раз, но экспертиза однозначно показывала, что голос, записанный на пленке, совпадал с голосом директора, да она этого и не отрицала.

Много лет назад посреди маленького палисадника, который примыкал к четырехэтажному дому на Автозаводской улице, стояла двухметровая бетонная будка. С одной стороны у нее была наглухо закрытая дверь, а с другой — небольшое окно, сквозь которое было видно, что пола в будке нет, а под землю ведет лаз. Детям не разрешали к этому сооружению подходить, и видимо для того, чтобы запрет держался крепче, большие мальчики рассказывали мелким, что в будке живет красная перчатка, которая поднимается по ночам и душит людей. Сначала папу, потом маму, потом сестру и брата, а после и самого маленького съест, если тот расскажет про нее взрослым. Малолетки верили и трепетали — красная перчатка обладала поразительной силой и убедительностью. Когда младшие вырастали и становились старшими, они рассказывали тем, кто рос за ними, историю про будку и перчатку, но самих их начинало занимать подлинное назначение хода, уводящего в глубину земли. Мальчишки подходили к окошку в бетонной стене, по очереди наклонялись и смотрели вниз, светили фонарем, иногда бросали камни и слушали, как они со стуком падают на дно колодца. Но что в нем было, не знали и узнать не решались, не смея переступить через детский запрет, освободиться от которого было не так легко, как страшным голосом пугать малышей.

Жил во дворе один мальчик, которому совсем невмоготу стала эта тайна. Его звали Антоном и было ему одиннадцать лет. Он часто уходил со двора и бродил по соседним улицам или вдоль большой реки, которая делала излучину недалеко от их дома. Со временем он облазил округу, и находящаяся прямо перед носом таинственная будка, на которую смотрели окна его комнаты, не давала ему покоя. Два чувства боролись в его душе — страх и любопытство. Любопытство бывало сильнее, покуда Антон был в школе или дома. Мысленно он был готов слазить вниз и докопаться до тайны, но стоило ему приблизиться к будке, как с любознательностью смешивался страх, отравляя чистый и жадный интерес. Мальчик отходил в сторону, страх ослабевал сам собой, любопытство с новой силой на него набрасывалось и им владело, как владеет человеческой душой страсть. Антон становился рассеян и мысленно улетал, возвращаясь к действительности только после учительского окрика. Где он был — на математике, русском, природоведении? Он и сам этого не знал. Учителя на него сердились, и особенно безжалостной бывала англичанка Виолетта Владимировна, ставившая ему за невнимательность двойки и делавшая в дневнике страшные записи — за них Антона наказывал отец, которого рассеянность сына выводила из себя, ибо по английскому Антон учился плохо, и Виолетта говорила родителям, что если так будет и дальше, то им придется забрать ребенка из школы. Родители Антона английского не знали, помочь ему не могли, но все равно отец каждый вечер проверял у сына домашнее задание, спрашивал правила, в которых сам ничего не смыслил, заставлял отвечать тексты, и Антону все это казалось нелепым, но перечить отцу он не смел и только становился против воли рассеян. Рассеянность была единственным его средством самозащиты, но никто этого не знал и чем сильнее взрослый человек малого карал, тем невнимательней тот был и все чаще размышлял о таинственной будке, на дне которой когда-то жила красная перчатка, а теперь неведомо кто.