Ладислав Баллек - Помощник. Книга о Паланке

При этом кляли-проклинали все на свете машины — мотоциклы, автомобили, — словно предчувствуя, сколько предстоит из-за них мучений.

Мясник перестал бриться, оторвал глаза от зеркала, облокотился о спинку стула, руку с бритвой положил на край стола и, слегка ссутулившись, ждал, когда женщины пройдут под окном кухни, словно сегодня он был особенно заинтересован в их уходе. Как только в окне мелькнули их шляпы, он улыбнулся, спокойно наклонился над зеркалом и продолжил бритье. Потом умылся, протер лицо кирпичиком селитры, а два пореза побольше заклеил папиросной бумажкой. Немного погримасничал, чтоб избавиться от ощущения стянутости кожи, и начал разглядывать свои глаза и лицо в зеркале, словно давно их не видел. Некоторое время он как бы не узнавал себя: его худое продолговатое лицо, робкое и уступчивое, еще больше выцвело и казалось изнуренным, худым и странным. Глаза выдавали не только усталость, но и смятение, в них горело странное пламя, неведомый ему огонек, отблеск его душевных мук.

Он прислушался и услышал знакомые голоса. Возвращалась жена с Волентом. Он вскочил со стула, положил набок зеркало, осмотрел кухню и с бьющимся сердцем сел на кушетку, сам не понимая, что его так взволновало.

Когда Волент отправлялся в северную Словакию, он ехал, как порядочный, по шоссе, спешил туда, как и многие другие по делам торговли. На обратном пути он на шоссе уже не показывался, предпочитая проселки и горные дороги, иной раз грязные после гроз и дождей. Он поднимался с мясными изделиями, а спускался с тканями, кожей, мехами, обувью, косами, лопатами, мотыгами, машинами, консервами, бутылками заграничных вин, с сахаром, табаком и разными товарами ЮНРРА, и, если бы более любопытный жандарм при контроле на дороге залез к нему в кузов и посмотрел под брезент, Воленту трудно было бы объяснить, откуда у него все это, куда везет, почему не имеет на эти товары накладных, что собирается с ними делать и так далее. А раз он не мог ответить на такие вопросы, то и ехал обратно по забытым дорогам, всегда через хутора и ночью.

Прошлая ночь была относительно ясной и довольно холодной после сильного дождя. Он объехал боковым проселком полевой военный лагерь, который находился около пятнадцати километров к западу от районного города, и тащился по плато между двумя довольно отдаленными друг от друга хуторами. Плато поросло жиденькой, выгоревшей от солнца травой, кустарником, то тут, то там из травы торчали белые камни, как разбредшиеся овцы. Влево, внизу, тянулся густой лиственный лес, еще не тронутый осенью, ниже под ним лежали деревни, мимо которых как раз тащился тускло освещенный местный поезд, первый утренний поезд, недавно выехавший из районного города в Паланк, справа плато резко спускалось в поросшую травой долину, где днем паслись отары овец.

Вдруг в тусклом свете фар Волент увидел, как из леса выходят две фигуры. Они заметили или услышали его раньше и направились к дороге. В первое мгновение, пока он не разглядел их, эти фигуры его не взволновали. Это был не военный патруль, обходивший границы лагеря, как он решил поначалу, а два жандарма в непромокаемых плащах. Выйдя на дорогу, они посигналили ему красным светом фонаря, чтобы он остановился.

Ночные поездки через поля и холмы Волент считал приключением, настоящей работой для парня его калибра и, возможно, в глубине души даже надеялся, что когда-нибудь дождется и такой погони, о которой потом век будет помнить. Но, разглядев патруль и увидав красный свет, он струхнул, ему совершенно расхотелось, чтобы его потаенная мечта стала явью. К своему несчастью, перед самой этой встречей он вспоминал о Тёрёках, о том, как они обрадуются товару, который сегодня он привезет им. Поэтому ему сразу подумалось, а что, если их схватили на границе и сумели расколоть? Может, они выдали и его, чтобы облегчить свою вину, и эти жандармы со вчерашнего вечера поджидают его, чтобы поймать с поличным…

Обычная самоуверенность покинула его, назойливая мысль о пойманных контрабандистах и в особенности о том, что уж больно долго ему везло, повергла его в панику. Ему и в голову не пришло, что патруль мог очутиться здесь случайно или просто разыскивает воров, крадущих овец.

Он сообразил, что здесь, на дороге, у него есть несомненное преимущество перед жандармами. Кровь его словно превратилась в ртуть и шмыгала, как мышь, по сосудикам, сосудам и желудочкам, доставляя в мускулы конечностей все запасы физической энергии.