Джумпа Лахири - Низина

Такое изменение утреннего распорядка явилось для Гори существенным облегчением. Теперь ей не надо было утром одеваться, выходить из квартиры, тратить время на разговоры с другими мамашами, а можно было сразу садиться за работу. Она занималась индивидуально с профессором Вайсом, читала Канта, теперь уже начала понимать суть его мыслей по-настоящему.

Однажды утром после ночного ливня, когда продолжал еще моросить маленький дождичек, она вручила Беле коробочку с завтраком и отправила дочку в школу. Гори все еще была в ночной рубашке и халате, ведь до трех часов день был полностью в ее распоряжении.

Но примерно через минуту раздался стук в дверь. Это вернулась Бела.

— Ты что-то забыла? Хочешь взять дождевик?

— Нет.

— А что тогда?

— Посмотри, там, на улице…

— Бела, я занята.

Но дочка тянула ее за руку.

— Нет, мам, ты должна посмотреть!

Гори вылезла из халата и тапочек, натянула на себя дождевик и сапоги, взяла зонтик, и они вышли.

Напитанный влагой воздух отдавал запахом рыбы. Бела указала на дорожку — та была почти сплошь покрыта копошащимися дождевыми червями, выбравшимися на поверхность умирать. Не два и не три червяка, а сотни. Сотни свернувшихся кольцами или вытянутых по земле червей. Их извивающиеся кольчатые тела распадались на части.

Бела зажмурила глазки. Это зрелище и этот запах ее ужасали. Она заявила: ни за что на свете не пойдет по этой дорожке и по газону, откуда эти червяки вылезли.

— Почему их так много?

— Ну, так бывает иногда. Они вылезают подышать, когда в почве накапливается слишком много воды.

— Ты отнесешь меня на руках?

— Нет. Ты слишком большая и тяжелая.

— Тогда можно я останусь дома?

Гори головой указала на остановку, где под зонтиками, в капюшончиках, ждали автобуса другие дети.

— Смотри, они-то преодолели свой страх!

— Пожалуйста… — прошептала Бела, слезы навернулись у нее на глаза и покатились по щекам.

Другая мать уступила бы своему ребенку, разрешила бы не пойти в школу, остаться дома. И не сочла бы проведенное со своим ребенком время потраченным впустую.

Гори сейчас пришло на память, как радовался Субхаш, когда прошлой зимой из-за обильных снегопадов почти все в городе было закрыто. Целую неделю он торчал дома с Белой, и для него это оказалось настоящим праздником. Он играл с ней, читал сказки, выводил на улицу поиграть в снежки.

А еще ей почему-то вспомнилась картина из прошлой жизни. Как на закате повстанческого движения полиция складывала в кучу мертвые тела убитых активистов на поле в Толлиганге — для устрашения остальных, для назидания. Чтобы дать людям понять: мятеж не имеет будущего.

На дороге показался школьный автобус.

— Иди.

Но Бела покачала головой:

— Нет.

— Если ты сейчас не сядешь в автобус, то мы пойдем в школу пешком, а по дороге будет еще больше червей.

Но Бела отказывалась двинуться с места, и тогда Гори, схватив ее крепко за руку, потащила ее за собой вперед по дорожке. Бедная Бела уже всхлипывала.

Другие матери и дети на автобусной остановке смотрели в их сторону. Подъехавший автобус открыл двери, и дети стали забираться туда. Водитель ждал только Белу и Гори.

— Прекрати устраивать сцену, Бела! Не будь трусихой!

«У меня на глазах убили твоего отца!» — хотелось сказать ей.

— Я не люблю тебя! — крикнула ей Бела, вырывая свою руку. — Больше никогда не буду любить тебя! Никогда в своей жизни! — И она побежала к автобусу, больше не желая, чтобы Гори провожала ее.

Это были просто детские капризы, проявление характера. Днем, когда Бела вернулась из школы, инцидент был забыт. Но слова Белы врезались в память Гори, как пророчество.

Вечером Белу уже уложили спать. Субхаш сидел за кухонным столом и разбирал счета и платежки.

— Я хочу, чтобы она знала, — сказала Гори Субхашу, оторвавшись ненадолго от печатной машинки.

— Знала что?

— Я хочу рассказать ей об Удаяне.

Субхаш поднял голову и посмотрел на нее. В его глазах она увидела страх. Ей вспомнилось дуло винтовки, приставленное к горлу, когда Удаян прятался в зарослях водяного гиацинта. Она сейчас вдруг осознала: страшное оружие на этот раз находится у нее в руках. Сейчас она могла забрать то, что было для Субхаша главным в жизни.

— Хочу рассказать ей правду, — продолжала она.

Субхаш покачал головой и, поднявшись из-за стола, посмотрел ей в глаза. На лице его было уже другое выражение.

— Субхаш, ты пойми, она заслуживает того, чтобы узнать правду.