Мишель Шнайдер - Последний сеанс Мэрилин. Записки личного психоаналитика

— У тебя есть планы после фильма?

— Мне давно хотелось сыграть Бланш в «Трамвае «Желание»». Сейчас не время — я слишком закрыта. Сыграю ее на Бродвее через несколько лет. Мне так нравится последняя реплика Бланш — помнишь, Вивьен Ли в фильме Казана?

Он помнил. Женщина — белая, безумная, смертельно безумная, обезумевшая от любви, не обращенной ни на кого.

— Сейчас я себя не вижу говорящей на сцене: «Кто бы вы ни были, я всегда зависела от милости незнакомцев».

Любовники, друзья, родители, близкие — все они бросают вас рано или поздно. Так что незнакомые люди — это не так опасно. Но не стоит слишком от них зависеть. Когда я была маленькой, некоторые незнакомые люди нанесли мне вред.

— Я когда-то читал, что в детстве тебя изнасиловали?

— Не будем об этом говорить. Мне надоело говорить об этом. Я сожалею, что об этом рассказала.

Она вытерла стол бумажной салфеткой. Затем улыбнулась себе:

— Домохозяйка. Вести свое хозяйство? Я обожаю уборку. Когда убираешь дом, то не думаешь ни о чем.

После долгих пауз, перемежавшихся короткими, довольно невнятными фразами, Уэзерби отлучился в туалет. Когда он вернулся, то увидел, что перед их столиком стоит какой-то тип и настойчиво предлагает этой неухоженной блондинке с ним переспать — он никак не хотел поверить, что Монро не шлюха с Восьмой улицы. Они отделались от пристыженного ловеласа.

Мэрилин сказала:

— Маски раскрывают нас, а роли нас убивают. — А потом добавила: — Я везде таскаю за собой Мэрилин Монро, как альбатроса.

Еще она сказала:

— Думаю, я составлю завещание. Не знаю почему. У меня такая мысль. Ужасно мрачная, правда?

Он сказал:

— Мне бы хотелось, чтобы ты станцевала на барной стойке.

— Нас выгонят! В таком баре женщины должны знать свое место — у ног мужчин, а не наоборот.

Потом Мэрилин много пила, а говорила мало и иносказательно.

— Ты ведь не будешь записывать ничего из того, что я говорю, правда? Может быть, я еще раз выйду замуж.

Проблема в том, что он сейчас женат. И он знаменитый; мы можем видеться только тайно.

Она добавила, что ее любовник занимается политикой. В Вашингтоне.

На следующий день она послала Бобби Кеннеди странную телеграмму, чтобы отклонить приглашение на ужин в Лос-Анджелесе: «Дорогие Генеральный Прокурор и Мадам Роберт Кеннеди, я была бы счастлива явиться по вашему приглашению в честь Пэт и Питера Лоуфорда. К сожалению, я занята на мероприятии по защите прав меньшинств и я принадлежу к последним звездам, которые сохраняют связь с землей. Ведь единственное право, которое мы защищаем, — это наше право блистать. Мэрилин Монро».

По воспоминаниям Питера Лоуфорда, в субботу, 4 августа, в последний день своей жизни, отказываясь прийти на вечер, который он организовал на своей вилле на пляже Санта-Моники, Мэрилин воспользовалась ужасным сравнением:

— Нет уж, спасибо, не хочу, чтобы меня передавали из рук в руки, как кусок мяса! С меня хватит. Больше не хочу, чтобы мной пользовались. Фрэнк, Бобби, твой шурин-президент — с ним я даже не могу больше связаться. Все меня используют.

— Все равно приезжай. Развеешься.

— Нет, я ужасно устала. Нет ни одного приглашения, на которое мне хотелось бы ответить. Больше никого. Окажи мне только одну услугу: скажи президенту, что я пыталась до него дозвониться. Попрощайся с ним от меня. Скажи ему, что я выполнила свою задачу.

Вначале звонка Мэрилин почти шептала, и Лоуфорду пришлось несколько раз окликнуть ее по имени, чтобы убедиться, что она его слышит. Она глубоко, утомленно вздохнула и выговорила:

— До свидания Пэт, до свидания президенту и до свидания тебе, потому что ты хороший человек.

Лоуфорд услышал, что этот голос не играет, не кричит: «На помощь! Здесь волк!» Он почувствовал, как этот голос углубляется в смерть. Он догадался, что «До свидания» не обязательно означает прощание — это просто зов, обращенный к другому, желание его увидеть.

Вскоре Мэрилин и Ральфу — несовместимым и неразлучным — предстояло погубить друг друга. Не расстаться, а именно погибнуть друг в друге. Как на изображениях, подобных картам или маркам, на которых дамы и валеты склеены посредине и обращены головами в разные стороны. Их тела соприкасаются, но они смотрят в разных направлениях. На пересечении света и воспоминаний, заимствованных слов и всплывающих сновидений, молчания и слез стареющий мужчина и женщина-ребенок однажды встретились. Любовь — всегда воспоминание о любви. Желание — забвение желания. Встреча двух параллельных историй — всегда катастрофа. Двойной мат.