Сара Батлер - Десять вещей, которые я теперь знаю о любви

Не надо.

Сердце колотится в груди. Мне больше нечего терять. Все потеряло смысл.

Вынимаю рисунок из кармана, достаю его из целлофанового пакета.

Не надо.

Она смотрит на меня. Улыбается, будто знает что-то, чего я не знаю. Мне больше нечего терять. Все потеряло смысл.

Бумага старая, мягкая. Она почти не сопротивляется, когда я берусь пальцами за верхний край и разрываю ее пополам, прямо по центру рисунка. Если бы она не поддалась сразу, я, наверно, смог бы остановиться. Но как только в моих руках оказываются два листка вместо одного, в голове что-то щелкает, и я принимаюсь рвать их снова и снова. И вот уже рисунок не разобрать; вокруг меня на земле — россыпь крошечных клочков бумаги, будто конфетти.

Я рыдаю: жалкие всхлипы, детское хныканье, которое никому не стоит слышать.

Для моего сердца это чересчур. И дело не только в рисунке, не только в цветах, а вообще — во всем. Лезу в карман за спреем, но его там уже нет.

1. Цвет кожи моего отца перед смертью.

2. В детстве Си прятала ужин под свитером и относила в свою комнату, а потом посреди ночи тайком спускалась по лестнице и выкидывала еду. Однажды я застукала ее и выдала папе. Не думаю, что это помогло.

3. Между нами с Кэлом все кончено.

4. Был период, когда я воровала по мелочи в магазинах — косметику, шоколадные батончики, колготки.

5. Я взяла деньги, которые предложил мне отец. Просто так, по привычке.

6. Я изменяла Кэлу. Всего один раз, и то не совсем. Поцеловала мужчину в ночном клубе. Просто водка и стресс. Никаких оправданий.

7. Я сирота.

8. Раньше мне хотелось, чтобы Си умерла в той аварии вместо мамы. Возможно, я до сих пор этого хочу.

9. Все те случаи, когда я была груба с отцом.

10. То, что я никогда не смогу снова поговорить с ним.

Тилли в комнате для гостей; она беременна. Я на чердаке, лежу на диване под толстым синтетическим одеялом с широкими белыми рюшами. На его поверхности вышиты синие цветы, и подушка выполнена в том же стиле: чувствую, как выпуклые голубые лепестки прижимаются к щеке. На окне нет занавесок, и я не сплю с самого рассвета — думаю про Кэла.

Откидываю одеяло в сторону, натягиваю футболку и джинсы, а потом прислоняюсь спиной к подушкам, скрестив ноги. Моя черная спортивная сумка, спасенная с чердака отца, лежит у меня на коленях. Из бокового кармана я достаю подарки и выкладываю их в ряд, один за другим.

Он сумасшедший, это единственное объяснение. Только вот это не совсем так. Старый, нуждающийся в мытье, вероятно, бездомный — да, но не безумнее меня. Поднимаю маленький розовый цветок — он сморщился, стал хрупким шариком.

Дверь распахивается без стука. Я стараюсь прикрыть руками подарки, словно защищая их, и собираюсь уже дать отповедь Си. Но это Макс. Не успеваю открыть рот — а он уже в комнате, сидит на диване.

— Тетя Алиса, можно я побуду тут, с тобой, и не пойду в церковь?

Его светлые волосы еще растрепаны после сна, а закись хрустальными слезинками скопилась в уголках глаз. Голубая пижама усеяна самолетиками; три верхние пуговички расстегнуты и открывают взору гладкую бледную кожу на груди. Я вдруг ощущаю прилив любви. «Конечно, Тилли хочет ребенка, — думаю я. — Еще бы ей не хотеть». Макс ерзает под одеялом, подползает ко мне на четвереньках. Подарки рассыпаются, и я сгребаю их, чтобы они не упали с дивана.

— Что это такое? — спрашивает племянник.

Я опускаю взгляд. Мусор. Все это просто куски мусора.

— Думаю, тебе все-таки придется пойти в церковь, — говорю я. — А то мы с твоей мамой поссоримся.

Макс корчит рожу: задирает верхнюю губу, морщит нос, вращает глазами. А потом берет в руку кусок оранжевого картона. Я пытаюсь остановить его:

— Не трогай, Макс. Это просто…

— Смотри, это звезды! Как круто! — Он поднимает картонку к потолку. — Мы проходили космос в школе. Вот это — Орион, охотник. А вон то — Большой Ковш. Вообще-то он как-то по-другому называется.

— Это часть Большой Медведицы. Погоди, ты серьезно? — Я забираю у него картон и рассматриваю узор из дырочек, проделанных шариковой ручкой и испачканных чернилами.

Макс закатывает глаза:

— В старину люди лежали и смотрели на звезды так долго, что изучили все созвездия и выяснили, как движутся звезды. Так нам сказала мисс Джордан.

— А это тебе нравится? — Я указываю на серебристый цветок.

— Он девчачий.

— Но красивый же, правда?

Макс кривится.

— Все это мне подарил один старик.