Сара Батлер - Десять вещей, которые я теперь знаю о любви

Знаю, что стоит поднять глаза — и я увижу, как миссис Уильямс наблюдает сверху из окна, держа на руках кота. Вместо этого я смотрю на катафалк. В заднем окне виднеется слово «Дедушка», выложенное красными гвоздиками. Краем глаза поглядываю на Си, но она смотрит прямо перед собой. Я молчу.

Мы едем так, словно боремся с яростным ветром. В окне мелькают фонари, разноцветные огни, а я не отрываю глаз от блестящей поверхности коробки передач.

— Вот бы нам не надо было переживать это все дважды, — произносит Тилли.

— Такова его воля, — отрезает Си. — Он хотел, чтобы вся семья пришла в крематорий, а потом — в церковь, на отпевание.

Тилли вздыхает.

— А с мамой тоже было так?

Си кашляет, прикрыв рот рукой.

— Я плохо помню.

— Она убила себя? — спрашиваю я, не подумав.

— Алиса, ради всего святого! — Си не сводит глаз с затылка водителя.

Тилли нервно постукивает ладонью по колену.

— Я просто спросила. — Складываю руки на груди. — Может, она ехала не в том направлении?

Сестры молчат.

— Может, она убегала?

По-моему, Си бормочет что-то вроде «так же, как и ты», но я не уверена.

Мы приезжаем слишком быстро. Я цепляюсь за Тилли, сплетаясь с ней пальцами. Проходим между двух толстых колонн и оказываемся в застланном коврами зале со скамейками — как в храме. Четверо незнакомых мужчин вносят гроб, бережно водружают его на узкий стол. Они явно делали это и раньше. Шторки из желтого бархата. Гроб стоит на полозьях. Мой отец…

Женщина, которая ведет церемонию, тихим, раздражающим голосом постоянно повторяет «почтить память». Мальчики за моей спиной ерзают по скамейке. Хочется, чтобы Кэл сидел рядом, обнимал меня за плечи.

Надо было вернуться и поговорить с отцом. О чем я только думала? Пыталась его наказать, когда времени уже почти не осталось. Вспоминаю, как в тот вечер накануне моего отлета он сидел напротив меня в баре, за маленьким круглым столиком с красной скатертью, на котором стояли шероховатые глиняные тарелки, расставленные вокруг свечи. «Уверена, что поступаешь правильно? — спросил он. — Мне казалось, у тебя с работой все гладко». — «Так и есть, — ответила я, — но мне нужно выбираться отсюда». — «Сбежать — это не единственный выход, Алиса, — сказал он тогда. — Порой стоит задержаться на одном месте и все-таки попытаться справиться со всем».

Если бы я осталась, то смогла бы подольше побыть с ним. А если нет…

Женщина замолкает. Тилли сжимает мою руку почти до боли. Шторки дергаются, потом смыкаются желтой завесой. Кто-то наверняка сколотил состояние на самодвижущихся шторках: один щелчок переключателя — и гроб исчез. Слышу, как заработал другой механизм, колесики зашевелились. Представляю, как отец там, в ящике, движется навстречу жару.

Каждый год, под Рождество, он водил нас на балет. Папа в костюме, мы — в новых платьях и лакированных туфлях. Суета и волнение. Ложа, красные бархатные кресла, края кулис. Блеск и сияние. Потом свет гаснет. Миг тишины, ожидания — и вот, будто по волшебству, занавес поднимается. Представление начинается. Мне очень нравилось смотреть, как танцоры сходят со сцены — и превращаются в обычных людей.

Вот и всё. Мы встаем. Из колонок доносится тихая музыка — кажется, что-то из Форе. Мы выскальзываем из узкого пространства между скамейками и идем к двери. Все кончено. Отца больше нет.

Катафалка тоже нет. Наверно, он уже на пути к другим похоронам. «Дедушка» из красных гвоздик переместился на заднюю полку другого автомобиля. Отцу это бы не понравилось. Он счел бы это пошлым.

Сворачиваем с Хэмпстед-Хай-стрит и медленно едем к остановке около храма. Ветви деревьев, тяжелые от листвы, перевешиваются через кованую ограду, рассеивая солнечные блики на бетонном тротуаре. Я покидаю уютное сиденье машины и только тут замечаю Кэла.

Желудок прилипает к спине, адреналин ударяет в ноги. Кэл стоит у ворот церковного дворика и смотрит на меня. Темные глаза. Широкий рот. Я отворачиваюсь, обвожу взглядом улицу: ряд деревьев в середине дороги; белый дощатый дом с желтой дверью; кладбище за высокой оградой; мужчина в куртке из плащовки, который поднял руку, будто приветствуя кого-то. Чувствую, как колотится сердце.

Тилли стоит рядом со мной. Я смотрю на нее в упор.

— Я пыталась тебе сказать. Алиса, он захотел бы об этом узнать. Да, иногда отец бывал… но они ведь поладили, правда?

Сидели вдвоем, попивали виски, обсуждали крикет, политику, статьи в медицинских журналах.