***
На городок спускалась темнота. Она накрывала его сразу, словно одеялом, и была плотной. Не горели фонари на улицах, окна домов наглухо закрыли маскировочные шторы.
— Пора, — сказал Тамбовцеву капитан Модзолевский, — пойдем, друг.
У выхода из здания польской комендатуры на диване сидели два капрала с автоматами. Увидев офицеров, они вскочили.
— Сидите, — сказал Модзолевский, — мы пойдем одни.
— Но, пан капитан, ночь…
— Считайте, что мы пошли на свидание.
Тамбовцев вышел на крыльцо, постоял, привыкая к темноте. Сначала он начал различать силуэты домов, потом предметы помельче. Теперь он уже видел площадь, коновязь, клубящиеся в углах домов, тени.
— Пошли, — Модзолевский зажег фонарик.
— Пошли.
Тамбовцев шагнул вслед за ним и засмеялся.
— Ты чего?
— Как чего, впервые за границу попал.
Модзолевский повел лучом фонаря вокруг и сказал:
— Смотри на нашу заграницу.
Они миновали площадь, свернули на узкую улочку, прошли по ней, опять свернули и уперлись в тупик. В глубине его стоял дом.
Модзолевский осветил вырезанный из жести сапог, висящий над входом.
— "Мастерская «Варшавский шик», — по складам прочел Тамбовцев.
— В маленьких городах так. Если пиво, то краковское, если шик, то варшавский.
Он постучал в окно. Дом молчал. Капитан опять постучал, сильнее. Наконец где-то в глубине послышались шаги, сквозь штору блеснул луч огня.
— Кто? — спросили за дверью.
— Капитан Модзолевский.
Дверь приоткрылась медленно, словно нехотя. Модзолевский направил фонарь. На пороге, закрыв глаза рукой от света, стоял невысокий человек в ночной рубашке.
— Мы зайдем к тебе, Завиша.
— Проше пана.
Хозяин пошел вперед, приговаривая:
— Осторожнее, панове… Не убейтесь, панове… Тесно у бедного сапожника.
Они вошли в мастерскую, и хозяин засветил лампу. Сидел у двери, глядя на офицеров настороженно и зло.
— Слушай, Рысь… — начал Модзолевский.
Рука хозяина нырнула под кусок кожи.
— Не будь дураком. Если бы я хотел арестовать тебя, то окружил бы дом и пришел не с русским офицером, а со своими автоматчиками.
— Что вам нужно? — хрипло спросил хозяин.
— Ты поедешь к Жеготе. Не смотри на меня так. Пойдешь к нему и скажешь, что я и русский капитан хотят с ним поговорить. Мы придем вдвоем. Только вдвоем. Передай ему, что мы доверяем себя его офицерской чести.
Хозяин вышел.
— Связной Жеготы. Личный. Он ему верит. Завиша был сержантом в его роте.
— Слушай, Казик, а не хлопнут они нас? — Тамбовцев прилег на старый диван.
— Могут… У тебя есть другие предложения?
— Нет.
— У меня тоже. Будем уповать на милость божью и офицерскую честь майора Жеготы.
***
Ах, какое было утро! Солнечное, росистое, чуть туманное. Добрая осень стояла над землей. Красивая, богатая и добрая.
Легко бежала бричка по полевой дороге. На душистом сене лежали Тамбовцев и Модзолевский. Конями правил мрачный Завиша. Бричка бежала по дороге, светило солнце, и Тамбовцев вдруг запел старое довоенное танго.
В этот вечер в танце карнавала
Я руки твоей коснулся вдруг,
И внезапно искра пробежала
В пальцах наших встретившихся рук…
— Я знаю эту песню, — засмеялся Модзолевский, — в нашем партизанском отряде были советские девчата-радистки, они ее пели.
И капитан подхватил:
Если хочешь, найди,
Если можешь, приди…
Завиша удивленно с козел смотрел на них. Поют. Значит, нет у них ничего дурного на уме. Он не знал слов, но поймал мелодию и начал подпевать:
— Трам-пам-пам-пам-пам…
Бричка въехала в лес, и затихла песня. И стали лица напряженнее и старше.
— Тпрру-у, — натянул вожжи Завиша.
Дом. Самый обыкновенный. Даже красивый. И дверь в нем распахнута гостеприимно. Офицеры спрыгнули с повозки, поправили обмундирование, пошли к дому. Завиша глядел им в спины, поигрывая «люггером». Пограничники поднялись на крыльцо. Прошли прихожую, оклеенную обоями в цветочек. Дверь была отворена. И они вошли в нее.
В пустой комнате у стола стоял человек в парадной польской форме.
Воротник, шитый серебром, кресты на груди, конфедератка, надвинутая на бровь.
Увидев вошедших, он бросил два пальца к козырьку.
— Майор Жегота.
— Капитан Модзолевский.
— Капитан Тамбовцев.
— Вы, господа, положились на мою офицерскую честь и пришли. Спасибо. Я тоже полагаюсь на вашу честь. Слушаю вас.
— Господин майор, — Тамбовцев подошел к столу. — Мы знаем вас как настоящего солдата Польши. Мы не будем говорить о политике. Я принес вам фотографию человека, которого вы знаете как полковника Грома. Кто он, вы узнаете из справки, которую наше командование поручило передать вам. Мы только надеемся, что солдаты Польши и вы, майор, не будете служить под командой оберштурмбаннфюрера СС.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу