Элис Уокер - Цвет пурпурный

Я думала, вы две поссоривши, говарю.

Да не-е, София говорит, до нее наконец доперло, што неплохо бы у матери спросить, как я в их дом попала.

Я думаю, она долго у нас не протянет, Харпо говорит. Известно, что они за народец.

А ее родня-то знает? спрашиваю.

А как же, София говорит. Злобствуют на полную катушку, все как положено. Где это слыхано, вопят, штобы белая женщина на ниггеров работала. А где это было слыхано, штобы София на таких паразитов работала, она им сказала.

А Рейнолдса Стенли она с собой приводит? спрашиваю.

Генриетта тут встряла и говорит, мол, он ей вовсе даже не мешает.

Я-то рад, што ейные мужики ругаются на ее, Харпо говорит. Можеть, она свалит, наконец.

И пущай себе сваливает, София говорит, не мои она грехи замаливает. А ежели она не научится отвечать за свои решения, значит, зря жизнь свою прожила.

Я же тут и завсегда тебе помогу, Харпо говорит, а все твои решения по жизни очень даже одобряю. Пододвинулся к ней поближе и поцеловал в нос, где у ее шрам.

София головой тряхнула. Вот и нам учение впрок, говарит. И засмеялись оба.

Кстати об учении, мне Мистер __ говорит давеча на веранде, когда мы шили с ним, я кой-чему научился вот тут прямо, на ентом самом месте сидючи.

Тоска меня разбирала. Сидел в одну точку глаза вылупивши целыми днями. Исстрадался я. Понять не мог, зачем и жисть мне дадена, коли от ее мучение одно. Мне только всегда и надо было, штоб Шик моя была. И ей, было время, ничево и никого не надо было, окромя меня. Не сложилось. У меня Анни Джулия появилась. Потом ты. Дети эти дрянные. У ей Грейди и еще невесть кто. А все равно у ей-то жизнь как-то попригляднее получается. Ее многие любят, а меня только одна Шик.

Как Шик не любить, говарю я. Она умеет отвечать на любовь.

Пробовал я из детей моих чево-нибудь путное сделать, как ты уехала. Да уже слишком поздно было. Буб приехал ко мне, пожил две недели, деньги у меня спер, да вдобавок еще все дни на веранде пьяный провалялся. Девки все о своих мужиках да о церкви, с ними говорить не о чем. Рот откроют, только жалобы сыпятся. Душу мою несчастную гнетут.

Раз говорит, у тебя душа несчастная, значит, не такая она порченая, как ты думает, говорю ему.

Чего там, говарит он, сама знает. Задашся одним вопросом, а за ним, глядиш, пятнадцать выстроившись стоят. Стал я кумекать, зачем вообще нам любовь. Зачем страдаем. Зачем черные. Зачем мужского да женского полу. И откуда в конце то концов дети берутся. И понял я, што ничево-то на этом свете не смыслю. Спрашивай себя не спрашивай, с какой стати ты черный, на кой ляд мужик или баба или может еше куст какой, все пустое, ежели сперва не спросит, зачем ты вообше народился.

Ну и чево думает? спрашиваю я.

А думаю я, затем мы тут, штобы как раз спрашивать. И удивляться. А как учнешь спрашивать о главных вещах, и удивляться им, заодно мимоходом и про малые поймеш. А о главных-то и под конец знать будет не больше, чем сперва. Как начал я всему удивляться, и чувств у меня к окружаюшим прибавилось.

И тебя, чай, больше любить стали, говарю ему.

Ну да, говорит он, будто самому ему удивительно. Харпо вроде меня любит. София с детками. Сдается мне, даже маленькая злючка Генриетта, и та меня немножко любит, оттово наверное, что она для меня загадка, как лунный человек какой.

Говорит, а сам рубаху кроит, к моим брюкам подходящую.

Надо карманы, говорит. Рукава свободные. И никаких галстуков. Которые в галстуках, выглядят будто их линчевать собрались.

И как раз когда я уже приучилась жить без Шик, как раз когда Мистер __ спросил, не пойду ли я за него опять замуж, теперь уже в духе и истине, а я сказала, что нет, лягушек я все-таки не люблю, будем друзьями, Шик пишет мне письмо, што едет назад.

Ну што это за жизнь, а?

Не волноваться.

Приедет, буду счастлива. Не приедет, буду спокойна.

Это и есть, так я понимаю, мой урок.

Ах, Сили, говорит она, из машины вышедши, принаряженная как звезда из кинофильмов. Я соскучилась по тебе как по родной маме.

Обнялися мы.

Заходи, говарю.

Как хорошо-то в доме, говорит, когда мы до ее комнаты дошли. Люблю розовый цвет.

Слоников и черепашек заказала, скоро привезут, говарю.

А где твоя комната? Она спрашивает.

Дальше по коридору, говарю.

Пошли-ка посмотрим, говарит.

Вот, говорю, стоя в дверях. В моей комнате все пурпурное и красное, кроме пола. Пол выкрашен в яркий желтый цвет. Она увидела маленькою лягушечку пурпурново цвета на камине и прямиком к ней.

Чево это? спрашивает.