Элис Уокер - Цвет пурпурный

Тихо стало. Тут Харпо говорит, мягко так, Ну почему ты такая, а? Почему тебе надо завсегда на своем настоять? Я даже твою мать однажды спрашивал, когда ты в тюрьме сидела.

Ну и чево она сказала? София спрашивает.

Сказала, што ты, мол, думаешь, по-твоему-то не хуже чем по чьему другому. Плюс, это по-твоему.

София засмеялась.

Я понимаю, што не ко времени, но все равно постучала.

О мисс Сили, София говорит, дверь распахивая, Да как хорошо же ты выглядишь! Правда, Харпо? Харпо уставился на меня, будто в первый раз увидел.

София меня обняла и чмокнула в скулу. А где мисс Шик? спрашивает.

Она в отъезде, говорю. Она очень горевала, што твоя мама умерла.

Чево же поделаешь, София говорит, Матушка у нас всем опора была. Никогда не сдавалася. Если есть на том свете воздаяние, она теперь во славе.

Как дела, Харпо, спрашиваю, Все кушаешь?

Засмеялись они с Софией.

Сдается мне, Мария Агнесса нынче тоже не приедет, София говарит, Она гостила месяц назад. Ты бы видела ее и Сюзи Кью.

Не, не приедет, говарю, Она постоянную работу нашла, поет в двух не то трех клубах в городе. Народ на ее валом валит.

Сюзи Кью уж так ей гордится, так гордится, говарит София, Не наслушается, как она поет. Духи ее абажает. Платья ее тоже абажает. И шляпки да туфли ее примерять тоже абажает.

А как она учится? спрашиваю.

Отлично. Она же умничка. А как перестала за мамой своей шибко скучать и дошло до ее, што я Генриеттина мама, так и пришла в норму. Она Генриетку-то любит.

А как Генриетта?

Ох, чертова девка, София говорит, Чуть что сразу трам-тарарам устраивает. Вырастет, пройдет, может. Ее папаше сорок лет понадобилось, чтобы помягчать малость. Он своей родной маме, бывало, житья не давал.

Видитесь с ним? Спрашиваю.

Да не чаще, чем с Марией Агнессой, София говарит.

Какая-то она не такая стала, Мария-то Агнесса, Харпо говарит.

А именно? спрашиваю.

Даже не знаю, как и сказать. Ум у ей будто гуляет где. Говорит словно пьяная. Озирается все время, будто Грейди ищет.

Дурь они курят, вот што, говарю я.

Дурь? Харпо спрашивает, Это што еще за хреновина такая?

Штука такая для поднятия настроения, говорю я, Видения тоже от ее бывают. И полежать хочется. Только ежели много курить, спятить можно. Будто заблудившись ты и ухватиться тебе надо за ково ни на то. Грейди эту штуку на заднем дворе ростит.

В жизни ни о чем таком не слыхивала, София говорит, Оно как, в земле што ли растет?

Ну да, говорю, как сорняк. У Грейди пол-акра засажено.

И какое оно вырастает? Харпо спрашивает.

Выше меня, говарю, И пышное.

И какую же часть они курят?

Листья, говарю.

И што, они все пол-акра выкуривают? спрашивает.

Да не, смеюсь я, Грейди-то почитай почти все продает.

Ты-то сама пробовала? он спрашивает.

Ну да, говарю, Он скручивает цигарки и продает по десять центов за штуку. Только от них дух плохой во рту становится. Да вы никак попробовать хотите?

Коли потом не свихнемся, София говорит, тут и нормальному то жисть собачья.

Это как виски, говарю я им, Главное, не зевать и смотреть, штобы оно тебя не перегнало. Опрокинуть рюмку, другую, чево ж тут плохого, а вот если без ентово дела уже никак, тогда худо.

И много ты куришь? Харпо спрашивает.

Неушто я на полоумную похожая? спрашиваю я, Я курю, когда мне с Богом поговорить надобно. Или любовью позаниматься. Да последнее-то время мы с Богом и без дури хорошо с этим делом справляемся.

Мисс Сили! София говорит в конфузе.

Не бойся, дорогая, я в порядке. Бог-то меня поймет.

Глядишь, мы уже за кухонным столом сидим, цигарки запаливши, и я им показываю, как затягиваться надо. София задыхается, Харпо дымом давится.

Скоро София говорит, што за звук такой чудной? Раньше не было ево. Будто гудит чево.

Чево гудит? Харпо спрашивает ее.

Послушайте-ка, она говорит.

Мы замерли. И точно, слышим уууууууууууу.

Откуль оно? София спрашивает. Пошла на улицу выглянула. Ничево подозрительного. Гул громче стал. Уууууууууу.

Харпо из окна посмотрел. Обстановка нормальная, говорит. Все равно гудит ууууууууууу.

Кажись, я знаю чево это, говарю.

Чево? они спрашивают.

Все, говорю я.

Да, они отвечают, твоя правда.

О-хо-хо, говорит Харпо на похоронах, вот и амазонки.

С братьями со своими, я ему в ответ шепчу, Их как назовешь?

Не знаю, говорит, Они-то трое всегда за сестер горой стояли. Куда сестры, туда и они. Как ихние жены такое терпят?

Вышагивают они, вся церковь трясется. Прошли вдоль рядов и опустили свою мать перед кафедрой.