Элис Уокер - Цвет пурпурный

Мне было не очень приятно глядеть, как Самуил разговаривает с ними, ни с тем, который цеплялся за каждое слово, ни с тем, который смотрел куда-то мимо него.

Самуил отдал мне одежду Коринны, и мне она пригодилась, хотя никакая наша одежда здесь не хороша. Даже одежда самих африканцев не очень выручает в этом климате. Раньше они почти ничего не носили, но англичанки ввели обычай носить платья фасона «старуха Хаббард», длинные неудобные балахоны, совершенно бесформенные, то и дело попадающие в огонь во время стряпни и причиняющие ожоги. Я так и не смогла себя заставить носить эти платья, рассчитанные, наверное, на великанш, и была рада получить платья Коринны. И все-таки я боюсь их надевать. Я все еще помню, как она меня предупредила, что нам не следует носить одежду друг друга. И воспоминание это стесняет болью сердце.

Вы уверены, что сестра Коринна не возражала бы? — спросила я у Самуила.

Да, сестра Нетти, сказал он, не поминайте ей ее страхов. Перед концом она поняла и поверила. И простила — если было, что прощать.

Мне надо было раньше все рассказать, сказала я.

Он попросил меня рассказать ему о тебе, и воспоминания мои полились рекой. Я давно хотела с кем-нибудь поделиться нашими историями. Я рассказала ему о том, что пишу тебе на Пасху и на Рождество, и о том, как было бы важно для нас тогда, если бы он зашел к вам в дом перед отъездом. Он жалел, что не решился тогда вмешаться и помочь нам.

Если бы я понимал тогда то, что понял только сейчас, сказал он.

Но было ли это возможно? Мы столького не понимаем, и от этого происходят многие наши несчастья.

Веселого Рождества,

С любовью, Нетти.

Все, я больше Богу не пишу. Я пишу тебе.

А Бог-то куда подевавши? спрашивает Шик.

Энто кто еще такой? говарю я.

У ей взгляд стал серьезный.

С каких таких пор ты о Боге забеспокоилася, чертовка ты эдакая? говорю я ей.

Постой-ка, Шик говорит: Ну-ка погоди-ка минуточку. Если я не достаю его день и ночь, как некоторые известные нам особы, это не значит, что мне нет дела до веры.

Чево он мне харошево сделал, энтот Бог? говарю я.

Сили! говорит она, остолбеневши, Он дал тебе жизнь, здоровье, и дал женщину, которая любит тебя до смерти.

Ага, говарю, и еще зверски убитого отца, спятившую с ума мать, подонка отчима и сестру, которую я, может статься, больше не увижу. И вообще, энтот Бог, какому я писала и молилась всю жизнь, он мужик и посему такой же как все остальные мужики. Беспамятный, подлый и мелочный.

Она говарит, мисс Сили, помолчи-ка ты лучше. Кабы тебя Бог не услышал.

Нехай слушает, говарю. Ежели б он хошь иногда прислушивался к нищим цветным бабам, то мир был бы не такой помойкой, скажу я тебе.

Она стала меня пилить, штобы я не кощунствовала. А я кощунствую себе, сколько мне влезет.

Всю-то жизню мне было плевать, чево люди обо мне думают, говарю я, но в глубине души на Бога-то мне не плевать. Не все равно, чево он обо мне подумает. А выясняется, он и не думает ничево. Сидит там себе и радуется, што глухой. Без Бога трудно, конешно. Хошь и знаеш, нет ево, а как-то без него неспоро.

Я грешница, и не отпираюсь, говорит Шик, На свет-то родивши, чево еще остается делать? Чево еще остается делать, коли в жизни столько всякого разново есть.

Грешникам-то лучше, говарю.

И знаешь, отчего? она спрашивает.

Вы не печетесь о Боге каждую минутку.

Нет, говарит она, не верно. Мы о нем очень даже печемся. Вот только мы чуем, что он нас любит, и во всю стараемся, чтоб он радовался, на наше счастье глядя.

И ты говаришь, Бог тебя любит, хошь у тебя ни разу ничево для ево не сделано? В церковь не хожено, в хоре не пето, пастора не потчевано и все такое прочее?

Но, Сили, ежели Бог меня любит, то мне и нет нужды все это делать. Ежели, конешно, не захочется. Я много чево другово могу делать, чево Богу нравится.

Чево это? спрашиваю.

Ну, она говорит, я могу просто лежать и любоваться всем вокруг. Радоваться. Веселиться.

Ну не знаю, говарю. Энто уж точно кощунство.

Она говарит, Сили, ну-ка скажи мне по правде, ты Бога в церкви хоть раз видала? Я нет. Видала толпу народу, и все ждут, так он щас и явится. Ежели я Бога в церкви находила, так это каково с собой принесла. Сдается мне, и другие тоже. Люди в церковь ходют делиться Богом, а не искать его там.

У ково есть чем делиться, говорю я, Я таких встречала, стороной меня обходили, когда я беременная была, и потом, как с Мистеровыми __ детьми мучилася.

Вот именно, она говорит.