Максим Михайлов - Плач серого неба

Лемора крадучись шагнула вперед и принялась куда-то вглядываться. За ней направился Хидейк, но он успел лишь качнуться, а путь уже преграждал неумолимый телохранитель.

— Шаас. — Альв все понял.

— Нет. Кх-онтракт.

— Да. Контракт. Я помню, что не должен ходить туда, где ты не гарантируешь мою безопасность. Но…

— С-стоп. Нет "но".

— Шаас. Я понимаю, что не имею права на подобную просьбу. Да что там, я прекрасно помню, что не могу давать тебе указания и поручения, не связанные с моей охраной. Но…

Ящер не сводил с него глаз. Его зрачки застыли, подобно двум упавшим в янтарную каплю стрелам. Шаас молчал, и молчали мы, боясь помешать в высшей степени необычному диалогу, от исхода которого, без преувеличения, зависел исход всей нашей затеи.

— …Но сейчас я вынужден просить, — продолжал Хидейк, — просить, и ничего более, помочь нам. Справиться с ящером без твоей помощи мы не сможем. А даже если каким-то чудом преуспеем, то потеряем много времени, и как знать, не принесет ли на шум кого похуже? Победа слишком важна, чтобы ее потерять, Шаас.

Ящер не двигался с места.

— Прошу тебя, Шаас, — в голос альва вплелась едва заметная нить отчаяния, — помоги нам в этот единственный раз. Не стану говорить, будто от нас зависит судьба Вимсберга, но даже это может быть правдой! Так это или не так — покажет время, но я знаю наверняка, что если мы не спасем принца сейчас, пока можем, начнется полнейшее безумие. А что сделает Гвардия, если с Троддом что-то случится, я и думать не хочу. Боюсь, твоим сородичам будет затруднительно найти здесь работу. В городе попросту не останется ни денег, ни богачей.

Янтарные глаза внезапно ожили.

— Ты, — когтистый палец проткнул воздух и уставился на Лемору, — считай до десяти.

— Что? — опешила Тронутая.

— Считай. До десяти, — в шипении и посвистывании слова угадывались с трудом. — Потом с-сделай вспышку над той крышей. Ярх-кую, — последнее слово далось ему особенно трудно, — И чтобы шипело.

— К-ка… — начала было девчонка, но все схвативший Карл яростно зашептал ей на ухо перевод:

— Досчитай до десяти и устрой взрыв на той крыше!

— Поняла! — задушено пискнула Лемора и испуганно покосилась в мою сторону. Я сделал вид, что тщательно пересчитываю зыбкие контуры домов по ту сторону дороги.

— Раз, — зашептала Лемора, — два…

Шаас неторопливо пошел — нет, поплыл сквозь пронизанную дождем темноту, грациозно изгибая утяжеленный сталью хвост. К клинку он не притрагивался.

— Четыре, — сипела Лемора, а в глазах ее уже плясали огненные всполохи. Воздух потрескивал и быстро холодел, тихо шуршали камни под ногами, отдавая накопленные за день скудные крохи тепла. За границами разума рождались ручейки тягучего пламени и текли из небытия прямо в руки юной альвини.

— Семь, восемь… — уже в ладонях ее искрился, сверкал шар ослепительно яркого огня.

Шаас совсем пропал из виду. Я распластался по стене и выглянул за угол — там, вдалеке, фонари щедро расплескивали перед цехом яркий свет, и в этом кругу уродливой статуей застыл земляк нашего ящера. Тонкий и хрупкий силуэт отсюда казался каким-то нескладным. Я вспомнил слова Шааса о Тронутых-ящерах, и невольно исполнился жалости к бедному изгою.

— Девять, — Лемора замахнулась, и по краю моего взора мазнуло огнем, — десять!

Чистое, истинное, едва явившееся в этот мир маленькое воплощение первородного огня взлетело над крышами, и с воплем бешеной радости освободилось от оков чужой реальности, слепящей вспышкой вернулось за грань миров.

Взрыв оказался так силен, что окна в ближайших зданиях испуганно задребезжали. Сиах моментально повернулся на звук, но в этот миг из-за угла бесшумно возник его худший кошмар. С тех пор, как он потерял право вернуться в племя, ящер боялся, что однажды придется встретиться в бою с соплеменником, и тогда холодную кровь заново вскипятят унижение, растерянность и боль — все, что он пережил в день изгнания. На краткий миг бесстрастные глаза другого — настоящего — ящера оказались прямо перед ним. В отчаянном порыве Сиах разинул пасть, вложив в хрипящий вопль всю ненависть к соотечественнику, но прозвучать ему было не суждено — голову пронзила страшная боль, и от удара вражьего хвоста ящер рухнул, как подкошенный.

Едва хрупкая рептилия упала, я поманил остальных и быстро пошел на свет. Мы едва услышали тихое шипение телохранителя Хидейка, когда тот наклонился к поверженному и произнес несколько коротких, очень шипящих слов. То, что случилось затем, повергло нас в ужас. Ящер достал меч и быстро отрубил сопернику правую руку чуть выше локтя. Тот даже не пошевелился.