Шерли Грау - Кондор улетает

Погружаясь в горячую влажность, утопая в плоти, грезя о грудях совершенной красоты, встающих из облаков, касаясь морских раковин, Роберт порой думал: «Я живу, я здесь. А в плоти? Ломаюсь ли я, когда падаю?»

И вот Маргарет. На третий день после окончания школы она сбежала с Гарольдом Эдвардсом к мировому судье в Гретне. Старик снял для них свадебные апартаменты в отеле «Рузвельт».

— Сколько было цветов! — говорила потом Маргарет. — Все комнаты битком набиты лилиями. Я то и дело просыпалась и думала: кто же это умер?

У Гарольда Нортона Эдвардса было круглое гладенькое лицо и круглые гладенькие голубые глаза. Его родню неприятно поразил такой внезапный брак и очень интриговали слухи о ее богатстве. На ритуальных семейных обедах Маргарет каждую неделю старательно приводила их в ужас рассказами о сицилианской вендетте и о «Черной руке». Собственно говоря, Гарольд Эдвардс ей даже не нравился. Она вышла за него просто потому, что он ее любил. Она вдруг открыла, какое это чудо, когда в тебя кто-то влюблен… Их брак продлился восемь месяцев. Как-то в холодное февральское утро Маргарет вернулась в дом отца. Два дня Гарольд Эдвардс безвыходно сидел в их маленькой квартирке (он ждал от нее хоть каких-нибудь известий, в тщетной надежде хватая трубку при первом же звонке), а потом проглотил горсть снотворных таблеток и через пять минут позвонил свояченице. Когда Анна и Роберт почти на руках втащили его в больницу, он уже ничего не видел и не слышал.

— Ну, — сказала Анна, втягивая носом набрякший сыростью воздух зимнего утра, — ну и ну!.. — Было семь часов, и у проносившихся мимо машин еще горели фары. — Мы были на свадьбе и чуть не побывали на похоронах.

Роберт никогда не питал к Гарольду Эдвардсу ни малейшей симпатии и нисколько за него не испугался. Он зевнул.

— Я позвонила Маргарет сообщить, что он вне опасности, и знаешь, что она мне сказала?

— Чего не знаю, того не знаю.

— Что овдоветь проще, чем получить развод.

Роберт оглядел обсаженную дубами улицу.

— Довольно-таки кровожадное заявление.

— Она постоянно говорит такие вещи, Роберт. — Анна потянула его за рукав к их машине. — Поедем домой.

— Она думает к нему вернуться? После такого проявления любви?

— Спроси у нее, — сказала Анна. — Я сделала что могла. А теперь немного вздремну и уеду в Порт-Беллу. Вчера должны были начать работу кровельщики.

— Кровельщики? Неужели ты не кончила крышу?

— Пришлось ждать черепицы, — сказала Анна. — Есть только один сорт английской черепицы, по-настоящему безупречный…

— И никакая другая не годится, — перебил Роберт. — По-моему, этот дом никогда не будет кончен.

— На это требуется время, — сказала Анна. — Да, кстати. Я все-таки не беременна.

— Что же, — сказал Роберт негромко, — мы ведь не так уж давно женаты…

Анна так хочет ребенка! Может быть, это его вина. Может быть, он слишком щедро растрачивает себя на стороне, и его жена остается бесплодной. Он подождет еще год, а тогда, дал он себе слово, не будет спать с другими женщинами до тех пор, пока его жена не забеременеет… (Иногда ему снился младенец, всего в его ладонь, но похожий на него как две капли воды, в пеленках и с усами.)

Из конторы Роберт ушел рано. Его все время клонило ко сну.

— Иди-ка домой, — сказал Старик. — Увидимся за обедом.

И вот в его распоряжении оказался весь день, который нечем было занять. Он нашел вазу мандаринов, унес один в гостиную и принялся неторопливо его чистить, с удовольствием вдыхая острый приятный запах эфирного масла, брызгавшего из шкурки. Он бросил ее в пепельницу, положил ноги на кофейный столик и принялся есть дольку за долькой…

Потом в комнату вошла Маргарет.

— Почему ты тут? — спросила она. — А где Анна?

— В Порт-Белле. А я вернулся домой, потому что хочу спать.

— Все хотят. — Она шлепнулась на стул, не потрудившись снять пальто из верблюжьей шерсти. — Мне очень неприятно, что мой бывший муженек продержал вас на ногах всю ночь.

— Ну, — сказал Роберт, — ну…

— Он рассчитывал, что его спасут.

И едва не просчитался.

— Анна всегда все делает как надо. Он поэтому и позвонил ей, а не своим.

Роберт отщипнул еще одну дольку.

— К счастью для себя.

— Роберт, ты не съездил бы со мной? Я хочу забрать кое-какие платья, пока Гарольда прокачивают.

— По-моему, его уже прокачали.

— Ну, как-то его еще там лечат. Послушай, помоги мне, а потом мы можем вместе поехать обедать к папе.

Роберт медленно встал, протянул было руку к шкурке мандарина, потом решил оставить ее в пепельнице.