Хилари Мантел - Убийство Маргарет Тэтчер

— Пожалуйста… Не стоит… — Мой голос пресекся.

Она не остановилась, скрылась за поворотом лестницы. Я двинулась следом, осмотрелась, но она уже исчезла из вида. Я глубоко, с хрипом, вдохнула. Вниз идти не хотелось, сами понимаете, ведь потом придется взбираться обратно. В те дни я не знала, что с моим сердцем что-то не так. Я выяснила это только в нынешнем году.

Мы вновь очутились на первом этаже. Девушка извлекла из кармана большую связку ключей. Откуда-то опять донесся желчный смех, из какого-то незримого далека. Дверь, которую она открыла, была слишком близко к этому смеху — слишком близко для моего хладнокровия. Сам номер ничуть не отличался от верхнего, за исключением того, что в нем присутствовал запах кухни, обманчиво сладкий, как от трупа в шкафу. Девушка поставила мою сумку на пороге.

Навалилась усталость: я проделала долгий путь, с тех пор как утром сползла с двуспальной кровати, вторую половину которой занимал чутко спящий мужчина, все еще, казалось, относительно чужой для меня. Я пересекла Лондон, отправилась на восток, карабкалась вверх и вниз по лестницам. Слишком близко я сейчас к громкому, раскатистому, пивному смеху неведомых мужчин.

— Я бы… — Хотелось попросить ее найти мне номер на промежуточном, на втором этаже. Возможно, не все номера заняты. Или все? Мне заранее не нравились другие постояльцы, сама мысль о них вызывала отвращение, и я поняла, что здесь, на первом этаже, чересчур близко к бару, к хлопающей наружной двери, выводящей в дождь, в сумерки, в рычащий трафик. Девушка вновь взяла мою сумку. — Нет, — возразила я. — Пожалуйста. Пожалуйста, не надо. Позвольте мне…

Но она уже ускакала, покачиваясь на ходу, унеслась к лестнице, приволакивая ногу, как бодрый ветеран. Я услышала ее дыхание над своей головой. Она сказала, будто обращаясь к себе: «Она думает, это еще хуже».

Я догнала ее наверху, в том самом первом номере. Она прислонилась к двери. Не выказывала ни малейших признаков утомления, разве что одно веко подергивалось. Уголки губ приподнимались в такт этому движению, обнажая мелкие зубы.

— Я согласна на этот номер, — сказала я. Мои ребра болели от напряжения. — Давайте закончим с поисками.

Внезапно к горлу подкатила тошнота. Ангел мигрени тяжело оперся на мое плечо, рыгнул мне в лицо. Хотелось упасть на кровать. Но вежливость требовала держаться. Девушка отпустила мою сумку, без нее она выглядела еще более перекореженной, руки-лопаты обвисли, нога елозила по полу. Что мне нужно сделать? Попросить остаться на чашечку чая? Или предложить денег за помощь? Вряд ли я смогу достойно оплатить услуги такого носильщика, такой подвиг; к тому же, вполне возможно, я окажусь перед нею в большем долгу, прежде чем покину это место, а потому, наверное, с чаевыми лучше повременить.

Мне было грустно, пока я стояла в дверях, ожидая мистера Симистера. Начался легкий насморк. Когда мистер Симистер приехал, я сообщила ему:

— У меня сенная лихорадка.

— Тут совсем близко, — ответил он. И прибавил после долгой паузы: — До места встречи. Можно дойти пешком. — Я попятилась обратно в отель. — Но раз вы болеете… — Я вся сжалась внутри: откуда он знает про мои болячки? — Хотя в такую ночь… Пыльца оседает наземь. Я бы на вашем месте… Как-то так.

Лекцию мне предстояло читать в здании, которое не назвать иначе как заброшенной школой. Пустые, типично школьные коридоры, полированные таблички на стенах, с надписями вроде: «Дж. К. Роулинг, Кантаб [17] Кантаб (сокр. от Cantabrigian) — указание в адресе / подписи на Кембриджский университет или на город Кембридж; иногда (редко) встречается как указание на город Кентербери. , 1963». И неистребимый запах школы — полировка и потные ноги. Но ни следа современных учеников. Возможно, они все бежали в горы и оставили здание в распоряжении «Книжной группы».

Несмотря на дождь, члены клуба собрались в поистине героическом количестве — человек двадцать по меньшей мере. Они расселись по всему просторному залу с длинными рядами кресел, на тактичном удалении друг от друга — мало ли, мертвым вздумается заглянуть на огонек. Некоторые опирались на трости и палки, многие носили бороды, в том числе женщины, а молодежь — на первый взгляд вполне разумная — отличали остекленевшие, расфокусированные взгляды; под сиденьями они прятали пухлые свертки, в которых я мгновенно опознала рукописи научно-фантастических романов — они попросят меня забрать эти рукописи с собой, прочитать на досуге, оценить и отправить обратно почтой («конечно, когда вам будет удобно»).