Николай Студеникин - Перед уходом

Характеры и судьбы. Трудные судьбы. Однако в рассказах о них нет и тени пессимизма или неверия в человечность и добро. Вина никогда не сваливается с больной головы на здоровую. Чаще герой наедине с собой пытается разобраться в своих просчетах и ошибках, преодолеть слабость, неуверенность, самообман. Что, например, происходит с Петькой Шагаевым в повести «Характеристика»? Петька «жил небрежно и без оглядки, будто марал черновик, который все равно придется выбрасывать. Он еще не знал, что переписывать нельзя — ни одного дня нам не дано прожить сначала, что черновики нам приходится таскать с собой до самого конца, будто имеется на них уведомление, как на билетах в кино: «сохранять до конца сеанса». Петька мог бы предъявить счет и матери, беспрерывно меняющей мужей, и школьным учителям, и начальнику цеха Николаю Ивановичу Узунову, но в итоге главный счет он предъявляет самому себе, своему поведению, не всегда осмысленному и полезному. И Петька находит в себе силы перейти с «черновика» на «беловик».

Преодолевает самообольщение и Лена в повести «Без страха и упрека», и Наташа в повести «Главпочтамт, до востребования», включенной в эту книгу. В какой-то момент Наташа заблудилась в надуманных чувствах, несуществующей любви. Распутывая этот клубок, она пытается постичь самое трудное — правду о себе. «Правда о себе неуловима, словно шарик ртути из разбитого градусника… Но как легко запутаться в паутине ее подобий!» Пробираясь сквозь «паутину подобий» к истинной сути характеров и поступков своих героев, писатель не приподнимает их над окружающими людьми, но и не принижает их, хотя иные из них на первый взгляд того достойны. Писателя отличает природный демократизм. Он подчеркивает связь людей друг с другом, их взаимозависимость. Каждый из его героев может сказать о себе словами Андрея Платонова: «Без меня народ неполный».

Герои Студеникина, как и все люди, мечтают о счастье, однако есть еще одно, что отличает их, — они стремятся стать лучше, чем есть, притом не на словах, а на деле. Это «тихие максималисты» — тихие потому, что не любят громких слов, совестливость свойственна им как бы изначально, а вот добро они стараются творить, не откладывая дела в долгий ящик, не жалея себя, своих сил, и не требуя наград за это. Таков и Венька Харюшин, и ефрейтор Женя Ефанов из повести «Зима, зимою, о зиме», и многие другие. Не случайно Наташа идет работать в литейный — «горячий» — цех, хотя могла бы устроиться и в конторе. Могла бы она, перетерпев попреки матери и косые взгляды односельчан, остаться в родном селе. С ребенком в городе одной — куда как трудно! Однако она пускается в обратный путь, к самостоятельной жизни, рассчитывая лишь на свои силы. Отказывается она и от Володи, которого, как выясняется, уже не любит… Глупая романтика? Детскость? Может быть. Но и ясный взгляд на жизнь, продиктованный некими изначальными нравственными убеждениями, подразумеваемыми как нечто непреложное, бесспорное. И вовсе она, Наташа, никакая не героиня, и судьба ее рядовая, примелькавшаяся. Но разве не одерживает она нравственную победу? Разве не вызывает уважения ее «неразумный» максимализм?

Выступая на VII съезде писателей СССР, Федор Абрамов говорил: «Нравственная активность человека, способность быть верным голосу совести и справедливости — не в этом ли подлинный героизм? Героизм непоказной, некрикливый, который еще мало понят и оценен нами».

Наташа, а вместе с ней и многие другие персонажи Студеникина склонны именно к такому некрикливому, непоказному героизму. И трудные, запутанные судьбы не мешают им ощущать себя нужными на земле. Счастье им дается нелегко, истину они познают методом проб и ошибок, ценою неизбежных утрат. Внутренняя устойчивость таких цельных натур, как Наташа, основывается на их глубокой вере в доброту и человечность, которые, по сути, и являются главными в человеческих взаимоотношениях.

Надо отметить, что неприязнь к персонажу у Студеникина явление редкое, но если уж она прорывается, то дает о себе знать со всей определенностью. Чаще же писатель стремятся «умереть» в своих героях. Он разворачивает перед нами полотно жизни, текущей естественно и непринужденно, без дополнительных комментариев и объяснений. Иногда даже может показаться, что он намеренно ограничивает себя чисто режиссерской функцией, но это впечатление обманчиво, ибо понимаешь в конце концов, что все далеко не так. Просто таков его стиль, манера письма. Безыскусность и простота достигаются тем, что ни одна из деталей не вырывается вперед, в плотной ткани повествования все узлы спрятаны так, что мастерства не видно. Писатель умеет добиться того, что в его повествовании каждое мгновение пульсирует, оно единственно и неповторимо, хотя и буднично и внешне как будто «бесконфликтно».