Банана Ёсимото - Амрита

Как туманность Андромеды – что-то далекое и прекрасное.

Я отложила книгу в сторону.

Меня окружали вещи, и у каждой из них была своя история.

Мир вокруг теперь нисколько не походил на то, чем был раньше.

Не потому ли, что память наконец-то вернулась ко мне?…

– Не потому ли?! – сказала я вслух, уже успев забыть, что значит «не помнить».

Комната, в которой на первый взгляд ничего не переменилось, ощущалась теперь совсем по-другому – вдруг выяснилось, что каждая мелочь, каждый пустяк содержит море информации.

И вся эта информация обрушилась теперь на мою бедную голову… Сначала медленно сочилась – капля за каплей, а потом хлынула мощным потоком.

Книжная полка – мама купила ее незадолго до того, как я пошла в школу. А в ту ночь, когда умер отец, я несколько часов подряд сидела и бездумно смотрела вот на этот чуть – чуть сбитый угол. Глубокая царапина на одной из стенок – это с той поры, когда Микико училась в старших классах. Она зачем-то полезла на подоконник, свалилась с него и, падая, опрокинула полку на пол… А полку эту мама купила в универмаге «Сэйбу». Прошли те времена, когда во всем Токио был только один такой универмаг – на станции Икэбукуро. Тогда же кроме полки мы купили еще и буфет. Он и сейчас стоит внизу, на кухне. Во время одной из ссор мамин второй муж как-то закричал: «Ты ведь до сих пор его любишь, хоть он и умер!» – и со всей силы стукнул кулаком по столу. И тогда в буфете треснуло одно из стекол. Мой младший брат, тогда еще совсем маленький, испугался и громко заплакал.

Все эти подробности вдруг всплыли у меня в голове, как будто заработал компьютер, настроенный на поиск по словосочетанию «книжная полка».

Вот только, в отличие от компьютера, я не могла контролировать ни количество, ни качество выдаваемой информации.

И это касалось всего, что попадалось мне на глаза: ножницы, книжка, коридор, дверь, карандаш.

«Здорово!!» – подумала я и спустилась на первый этаж.

Там была мама.

Я обвела глазами кухню. Вот кухонный стол – мы купили его в прошлом году. Между прочим, из орехового дерева. Мы тогда пошли с мамой в «Исэтан» [32], пересмотрели кучу каталогов и, в конце концов, выбрали этот. Красивый и большой. Парень, который нам его привез, был похож на Роберта де Ниро. Брат сразу же залез на стол с ногами, чем привел маму в совершеннейшее бешенство.

Катастрофа – я не могу остановиться!

Я с опаской взглянула на маму. Мама – не вещь, а – человек, и не просто человек, а мама! Она вызвала во мне воспоминания о том, чего я не могла помнить сознанием – только телом: о девяти месяцах, проведенных в темной утробе, о самом раннем детстве… Вихрь образов закружился перед моими глазами, окончательно сбив меня с толку.

– Сакуми, ты в порядке? – в ее голосе послышалось беспокойство.

– А что, что-то не так? – спросила я.

– У тебя такое лицо… расслабленное. Будто ты сейчас в обморок упадешь. В детстве ты часто ходила с таким странным лицом.

– Я просто только что встала, – ответила я и продолжила свою экскурсию по кухне. Вещи, каждая в свой черед, делились со мной воспоминаниями, которых я так долго была лишена. Едва сдерживая напор очнувшейся памяти, я сварила кофе себе и маме.

Наблюдая за тем, что со мной происходит, я заметила, что воспоминания «после падения», как тонкий слой масла на душистом куске хлеба, просвечивают, пропускают сквозь себя предыдущие, забытые и теперь вновь обретенные, воспоминания более ранних лет. Это было странное чувство. Все было слишком очевидно, слишком понятно.

До сегодняшнего дня я жила «на ощупь», интуитивно. По сравнению с тем существованием новое «я» казалось мне объемным и тяжелым: как будто отныне и впредь я должна буду все время волочить за собой многотомный толковый словарь. Мысль о будущей жизни в этом плотном мире, наполненном бесчисленными воспоминаниями, страшила меня. Но в глубине души я уже знала, что ничего страшного нет, что все пойдет так, как надо. Самым естественным образом.

Я поставила перед мамой чашку с кофе, а свою забрала с собой в комнату. Я была благодарна Наде и Какеру за то, что со мной происходило. В конце концов, это была их заслуга. «Молодцы ребята! Надо будет прямо сейчас дочитать эту книжку», – думала я, поднимаясь по лестнице, и вдруг нос к носу столкнулась с братом.

Он посмотрел на меня с каким-то странным выражением.

«Да он боится, – вдруг поняла я. – Это страх».

Но не успела я спросить Ёшио, что случилось и чем он так напуган, как он выпалил, не сводя с меня округлившихся глаз: