Сигурд Хёль - Заколдованный круг

Воспоминание рассмешило Юна. Вдруг смех оборвался, и Юн смолк. Они уже миновали хутор, дорога забирала здесь слегка вправо, пересекала большое открытое ровное место, а немного севернее снова подходила к лесу. Солнце светило тут вовсю, снег стаял, и земля обнажилась. На большом открытом месте кольцом стояло и лежало несколько огромных камней.

— Давай передохнем здесь, — сказал Юн. — Говорят, в древние времена здесь тинг [15] Тинг — вече у древних скандинавов. был. Лиэн в те поры был вроде как королевский двор. А выше, говорят, стояло тогда много других дворов. Так оно, наверное, и есть, потому что отсюда вверх далеко идет глубокий слой хорошей земли. Что-то, надо думать, стряслось. Ну-ка, Ховард, обернись, погляди!

Ховард обернулся. Внизу он увидел Лиэн, а еще ниже, под полоской леса, которую они проехали, была видна большая часть селения: слева Нурбю, Флатебю и Стрём, прямо внизу — Ульстад и Берг, чуть ближе и немного к северу — церковь, а еще ближе к опушке — Энген. Севернее церкви был виден Муэн. Там жил Амюнн, огромный седобородый мужик. Ховард видал его на свадьбе, и он ему очень понравился. Поговаривали, правда, что он жену свою скинул с сеновала, так что она свернула себе шею, и жил с одной из служанок. Но это, наверное, всего лишь сплетни деревенские. Виднелся также дым над несколькими хусманскими жилищами, но сами избушки были закрыты лесом.

— Ты, Ховард, в злые места попал, — сказал Юн. — Вот нам отсюда видно семь дворов, не считая Лиэна, а живет в них, насколько я знаю, четверо убийц. Ну, Шённе Стрём и Аннерс Флатебю — те не в счет, их на такое дело не хватит. Но Нурбю — я знаю, ты был у него, когда жена его умерла; и было это медленным убийством, что бы там ленсман ни говорил. Керстаффер: двое хусманов повесились из-за его отца, а один из-за него самого. А еще на его совести помешанный из Санна, он отвез его обратно домой, потому что за него забыли заплатить, бросил в сугроб на туне, и он замерз. Ну и последний — другой помешанный, которого он забил насмерть на сеновале.

А возьми Ханса Энгена, хэугианца и все такое, который так порол сына, что все мозги ему отбил. Ну, ты его еще, наверное, не видел. Я это тоже убийством считаю. А Амюнн Муэн — но о нем я тебе, если хочешь, вечером расскажу.

Н-да. Просто не знаю, как ты тут жить будешь с такими соседями со всех сторон, хватит ли у тебя сил.

— Ты, я вижу, Керстаффера не очень-то жалуешь, — сказал Ховард.

— Керстаффера? А чем он плох? Богат-то он как! И все богатеет и богатеет с каждым годом.

Мари просила меня рассказать тебе кое-что о здешних местах — многое я от нее самой и слышал. Пусть, мол, сказала Мари, Ховард узнает, что за сволочи вокруг него живут.

И Юн посмотрел на Ховарда своим цепким взглядом.

— Надо идти, если хотим вовремя до пастбища добраться.

Они снова вошли в лес.

— А что Керстаффер сделал Хёгне? — полюбопытствовал Ховард.

Но Юн сказал лишь «тс-с» и предостерегающе поднял руку. Они двигались теперь по высокому старому лесу. Справа от дороги нависали крутые скалы, слева тянулась речка. Пока они ехали вдоль скал, Юн не издал ни звука, и, лишь оставив их позади, он словно с облегчением вздохнул и сказал, повернувшись к Ховарду:

— Не хотел бы я повстречаться с тем, кто в этой скале живет. Мы его зовем Дедом из Синей скалы.

Ховард захотел было узнать побольше об этом деде, но Юн оглянулся и покачал головой.

— Не стоит здесь больше говорить об этом! — сказал он, понизив голос. — Нас здесь и видят, и слышат, хоть мы никого и не видим.

В молчании они проехали несколько часов и наконец добрались до пастбища.

Местность здесь была открытая. Четыре-пять пастушеских хижин — сетеров — стояли вокруг небольшого озерца. После снегопада повсюду лежал легкий пушистый снег — прямо как на заказ для охотников. Луг у хижины был вдоль и поперек испещрен лисьими следами; но волчьих следов не было видно ни на всем пути сюда, ни здесь. Разочарованно прищурившись, Юн оглядел белое снежное поле.

— Да, хитер он. Мы еще и не выехали, а он уже знал, что мы сюда доберемся.

Хижина стояла посреди луга, серая и приземистая. Пониже, у ворот, стоял летний хлев и маленький сеновал.

На самом лугу снег по большей части стаял или осел, но за изгородью он был по колено. Юн покачал головой:

— Поздняя будет весна, уж это точно!

В хижине было холодно и сыро. Пахло копотью; здесь зимою жили лесорубы. Юн вошел первым и что-то сделал — нож стальной, что ли, бросил.

— Ты, я вижу, нечистую силу заговариваешь, — сказал Ховард.