Елена Хаецкая - Синие стрекозы Вавилона

На носатой физиономии Ицхака проступило искреннее изумление. Он посмотрел на свою руку так, будто ему всучили живую змею.

— Что это, а?

— Индикатор, — проговорила Цира, скрывая торжество.

— Погоди... как это?

— А вот так, Изя, — сказал я и отобрал у него рамку. — Понял теперь? Не все определяется менеджментом и родительской любовью.

— Можно? — Луринду протянула к индикатору руку.

Я заметил, что у нее длинные, сильные пальцы. На указательном пальце левой руки поблескивало кольцо с изумрудом. Безделушка старинная и очень дорогая. Девка-то, похоже, из хорошей семьи.

Я вручил Луринду рамку-индикатор.

— Прошу.

Она сняла очки, поднесла рамку к глазам, близоруко прищурилась, рассматривая алмазы. Я едва не плюнул. Бескрылая курица. Конечно, ее алмазы интересуют.

Но я ошибся. Она исследовала рамку в поисках блока питания. Не обнаружив такового, принялась за опыты. Подносила к стенам, к окну, к двери. Рамка мертво посверкивала алмазами и не шевелилась. Оказавшись неподалеку от Мурзика, дрогнула и будто потянулась к нему.

На лице Луринду проступило удивление. Она еще раз попробовала. Да, получается.

Сняла очки, потерла глаза, размазав косметику. Снова нацепила их на нос.

— Дивная вещь, — молвила, наконец, Луринду. И поднесла рамку к Ицхаку.

Мы замерли. Рамка, помедлив, качнулась и вдруг начала вращаться.

Ицхак смотрел на рамку и изо всех сил старался не выглядеть полным дураком. Впрочем, это плохо ему удавалось.

Луринду рассмеялась. Зубы у нее крупные, лошадиные.

— Да ну вас!.. — с досадой вскричал Ицхак. — Только бы потеху устроить...

— Ты сам явился не один. Ты сам привел сюда Луринду, — сказал я. — Пришел бы один, не выглядел бы дураком в глазах любимой женщины.

Ицхак багрово покраснел. Схватил Луринду за руку и вырвал у нее рамку.

— Ваши фокусы!.. — рявкнул он. — Да она на живое тепло реагирует!.. Там, небось, какой-нибудь фотоэлемент...

— Там нет фотоэлемента, — сказала Луринду. — Я проверяла.

— Все равно... ее к кому ни поднеси, завертится, — упрямо повторил Ицхак и поднес рамку к самому носу близорукой девицы.

И тут...

С тихим гудением рамка начала набирать обороты.

Поначалу мы онемели. Потом Цира встала. Она очень побледнела. Теперь она смотрела на Луринду с неприкрытой злобой. Я видел, что ее гложет зависть.

— Поздравляю, — сухо сказала наконец Цира и отобрала у Луринду рамку. — Ты тоже Энкиду, девушка.

Луринду сняла очки.

— А нельзя это как-нибудь проверить более точно? То есть, я хочу сказать — более наглядно?

— Можно, — еще суше процедила Цира. — Собственно, для этого мы и пригласили Ицхака... одного, без спутников.

— Цира, — встрял Мурзик. — Так ведь радоваться надо, что еще одного скрытого Энкиду выявили...

— Я и радуюсь, — сказала Цира злобно.

— Да нет, подруга, ты завидуешь, — заявил Мурзик. — Последнее это дело — завидовать. Брось. Ты и без Энкиду хороша... Лучше тебя я и не знал никого, ни в этой жизни, ни в какой другой.

— Кроме сотника, — все еще сердясь, сказала Цира.

— Там другое, — отмахнулся Мурзик.

Цира помолчала немного. Я решил ей помочь.

— Дело в том, что наша Цира умеет отправлять людей в путешествие по их прошлым жизням. Цира — маг высшего посвящения... Ей многое доступно.

— Чего? — протянул Ицхак. — И сколько денег она делает на своей магии?

Глядя в сторону, Цира молвила ледяным тоном:

— Представьте себе, немало.

— Ну? — иронически произнес Ицхак и искривил бровь. — И насколько немало?

— Мне хватает, — отрезала Цира.

— Так у вас, моя дорогая, и потребности, небось, как у птички... Запудрить носик да скушать пряник...

— Помолчи пока, — сказал я Ицхаку. — У тебя, кроме бизнеса, есть что-нибудь за душой?

— Моя семитская гордость, — сказал Ицхак.

— Пусть твоя семитская гордость посоветует тебе не молоть глупостей, — сказал я. — По крайней мере, ближайшую стражу.

Ицхак замолчал. Видать, к гордости своей прислушиваться стал. Я задумался на миг, что я буду делать, если гордость присоветует Ицхаку начистить мне рыло. А она, гордость Ицхака, может. Еще как может. Потому что любимая женщина — рядом. Все видит и все слышит. И, возможно, ждет от него, Ицхака, геройских подвигов.

А Луринду встала, тряхнула волосами, поправила очки.

— Цира, — проговорила она и поглядела прямо на нашу Циру, — я прошу вас отправить меня в прошлую жизнь. В ту, где я была Энкиду... Если это, конечно, возможно.

Несколько мгновений Цира сверлила ее глазами. Потом холодно сказала: