Елена Хаецкая - Синие стрекозы Вавилона

Тилли допила чай, встала, заранее трясясь от злости.

— Схожу-ка я в контору, — проговорила угрожающе. Кому грозила?

Да и кому страшна она, маленькая оборванная Тилли из Мармеладного Колодца? На те деньги, что в аванс взяла, даже туфель себе новых не купила.

Охранник в предбаннике офиса допросил ее весьма строго и придирчиво, больше от скуки, чем опасаясь диверсии. Пропустил, конечно. И, зевая, в портативный телевизор снова уставился на автогонки.

Знакомой дорогой прошла Тилли по холеному коридору, дверь полированную толкнула. А дверь и не поддалась. Заперта оказалась.

Рассвирепев, Тилли другую дверь толкнула. На нее удивленно девицы какие-то уставились, ресницами накладными взмахнув. Рты в помаде перламутровой, руки нежные с пальчиками тонкими.

Заговорили же так, будто химеры с карниза храмового ожили и каркать вздумали — визгливыми голосами, хуже, чем ножом по тарелке.

— В чем дело, девушка?

— Вам кого, девушка?

— Здесь бухгалтерия, девушка!

— Вас вызывали, девушка?

— К кому вы, девушка?

Тилли сказала:

— Верховного Холуя мне!

Запереглядывались прекрасные гарпии, плечами круглыми под кофточками кружевными пожимать принялись. И обидно так на Тилли коситься стали. А Тилли вдруг досада разобрала. Ка-ак топнет ногой, аж калькулятор на ближнем столе подскочил.

— Верховного Холуя мне, говорю!

Оскорбленно сказала одна из девиц:

— Нет его. На Канары к шефу уехал.

— По договору, завтра я сдаю ему партию.

— Партию чего? — раздраженно спросила та же девица (раз уж взялась переговоры вести с этой встрепанной выдрой, так донесет ношу эту тяжкую до конца; остальные же своими делами занялись: кто журнал листал, кто лениво пальцем в калькулятор тыкал, подсчитывая что-то, а кто за сигареткой потянулся).

— Продукции, — сказала Тилли.

— Какой продукции? — тянула девица (скучала, как и тот охранник в предбаннике).

— Хуев, — пояснила Тилли.

Девица слегка покраснела, подобралась.

— Каких?..

— Таких. Для секс-шопа.

Девица поразительно быстро взяла себя в руки.

— Не знаю, девушка. — Она порылась в каких-то бумажках. — На Канары уехал, ничего не оставил, никаких распоряжений.

— И денег не начислил? — спросила Тилли.

— Деньги начисляются здесь, в бухгалтерии, — сказала девица и зевнула слегка. — А Верховный Холуй лишь распоряжается. У фирмы сейчас вообще тяжелое положение, знаете ли, мы тоже нерегулярно зарплату получаем...

— Ясно, — сказала Тилли.

И, не попрощавшись, ушла.

В дом ворвалась молча. Полушубок сняла, на пол бросила — тот тихонечко уполз на свое место. Ушла в комнату, на матрас легла, в одеяло тощее зарылась. И заснула.

Никто спрашивать ее не стал. Элси за работу взялась, Лэсси, надев полушубок, ушла куда-то. Бабушка включила погромче радио, слушать стала, не понимая ни слова, как бранят оппозицию мар-бани, и отчего-то тревожно ей было. Голову набок склонила, губами шевеля, все про конец света и кровавые времена бормотала.

На общем совете решено было между бедными сиротками все-таки хуи фирме сдать. Младшего Холуя найти, взять с него акт сдачи-приемки, а там видно будет.

— Скоро в городе, похоже, начнется, — заметил Марк (на совет был допущен без права решающего голоса, на правах консультанта, и слушал, стоя в дверях кухни).

— Что начнется? — спросила Лэсси.

А Элси только поглядела на любимого с обожанием.

Марк сказал серьезно:

— Мятеж. Мар-бани имеют сторонников в Вавилоне. И их немало.

— А чего они хотят, эти мар-бани?

— Сами-то они хотят власти, чего еще. И денег, конечно.

— Так какая нам разница? — спросила Тилли. — Мало ли, кто нашу кровь пьет. Отсюда, из Колодца, и не видно.

— Пока власть берут, будут заново деньги делить, — пояснил Марк. — Может и на нашу долю...

Тилли погасила окурок скверных папирос, ядовитым дымом удушающих, и процедила в ясное лицо Марка:

— Мальчик. На нашу долю никогда ничего не выпадет. Наше можно только вырвать зубами. Чем я и собираюсь заняться в ближайшие два дня.

Марк покачал головой.

— Я не о наших деньгах, Тилли, не о заработанных. Я о мятеже.

— Не поняла, — заявила Тилли. — Ты что, хочешь в эти дела вмешаться?

— Почему бы и нет? — дерзко ответил Марк.

— Потому что это грязное и гнусное дело, от которого нам нет никакой выгоды.

— Для того и хочу, чтобы была выгода и для нас тоже.

— Да вы, батенька, идеалист, — сказала Тилли.

А Элси встревожилась.

— Марк! Ты что, действительно хочешь драться?