Елена Хаецкая - Анахрон. Книга вторая

При виде папаши Валамира Федор задохнулся. Сигизмунд понимал, почему. Все остальное могло вызывать сомнения — но только не этот старик. В подлинности аттилы не усомнился бы и Фома неверующий.

Взгляд старика остановился на Федоре. Сигизмунд, движимый каким-то наитием, прошипел Федору на ухо:

— Поклонись.

Федор неожиданно ловко поклонился. Сигизмунд запоздало сообразил: в церкви насобачился.

Аттила одобрительно хмыкнул.

Сигизмунд представил своего подчиненного:

— Зата ист Тьюдар. Ист унзара манна. — И Федору: — А это, Федор, мой тесть, Валамир.

— Что — так и называть «Валамир»? — смутился Федор. — Неудобно как-то, пожилой все-таки человек…

— Привыкай. В Европе это принято — по имени.

— Мы в России, — строго сказал Федор. — Мы не в Европе.

— Ну, если тебе так хочется — то Валамир Гундамирович.

Краем глаза Сигизмунд заметил, что Вавила, осушив слезы, с неподдельным интересом разглядывает армейские пятнистые штаны Федора, и понял: школе выживания — быть.

Когда Федор уходил, глаза у него были совершенно шалые. Сигизмунд не ожидал, что боец оправится так быстро. Однако Федор явился к Сигизмунду уже на следующий день, имея в руках тощую голубую папочку, куда были подшиты два листочка, исписанные ровным округлым федоровским почерком. Листочки содержали предложения Федора по организации структуры будущей фирмы.

Текст нес на себе отпечаток того же мельтешения мыслей, которое одолевало Сигизмунда два дня назад, когда его впервые постигло сатори.

Федор скромненько выложил папочку перед Сигизмундом, сел, сложив руки, проговорил:

— Это, конечно, так — наброски, предложения, так сказать, Сигизмунд Борисович… — И пока Сигизмунд просматривал листки, с жаром продолжал: — Я ведь, Сигизмунд Борисович, не слепой. Я ведь все видел. Я вообще многое замечаю, только говорю не всегда. Как девица эта у вас в доме появилась — всђ! Будто сглазил вас кто. Сразу и интерес к делам утратили, и бодрость. Другое вас занимало, а что — ну, не хотели говорить, я не спрашивал. Что, думаю, в душу человеку лезть? А все же обидно было смотреть, как все у нас разваливается. Ну, что греха таить, я, конечно, налево работать начал, уже заказики свои появились — тоже ведь не впустую время прошло, туда-сюда, связи завязались, знакомства… Но это так. Думал, пройдет у вас это…

— Блажь, да? — хмыкнул Сигизмунд.

— Ну… — не позволил смутить себя Федор. — Дальше — хуже. Совсем закис бизнес. Ага, думаю, так, Федор, думай, думай, крутись. Конечно, не хотелось от вас совсем вот так уходить… Но чтоб машина времени! Да ладно, дело прошлое, главное — идеи у вас свежие, новые, оригинальные! Тут можно такую реорганизацию развернуть! Тут край непочатый…

— Федор, — прервал исповедь бойца Сигизмунд, — ответь мне на один вопрос: каким рисуется тебе облик грядущего клиента нашей школы выживания?

Бойцу Федору рисовался образ такого же бойца, только значительно менее подготовленного к трудной и опасной жизни, полной танковых, штыковых и прочих атак, засад, мин, ловушек, захвата заложников, горных обвалов, рухнувших зданий, сброшенных с насыпи вагонов. Но этот неподготовленный боец страстно жаждал стать подготовленным. И готов был платить за обучение немыслимые суммы денег.

Сигизмунд высказал сомнения в реальности этого образа. По мнению Сигизмунда, основной контингент будущих учеников школы составят жены «новых русских» и повсюду ищущие тайного знания эзотеры.

— А это, Федор, публика воинственная на словах и исключительно трусливая и себялюбивая на деле. Больше всего они боятся двух вещей: что их заставят трудиться и что будет попорчена их нежная холеная шкурка. Так что процесс обучения надлежит строить с учетом этих двух принципов. То есть, побольше страшных словес и поменьше труда и опасностей.

— Вы это серьезно, Сигизмунд Борисович?

— Федор. Обучи жену «нового русского» боевой раскраске «дикая кошка», и она тебя озолотит. И мужа притащит. А еще вернее — подругу. Такую же набитую дуру, но это уже нас не касается. Только не вздумай обучать ее рыть окопы полного профиля. Она попортит маникюр.

Федор заметно скис.

— И что, не будет, по-вашему, никого, кто хотел бы учиться на самом деле?

— Почему? Организуем продвинутую группу. Добавим факультатив по историческому фехтованию, изучению древних обрядов…

Федор напрягся.

— Лучше бы, Сигизмунд Борисович, нам язычество не проповедовать.