Кевин Милн - Шаги навстречу

— Вся в отца… — Откашливаюсь и продолжаю. — Отлично. Ценю твою честность. — Тут же поворачиваюсь к другому концу дивана. — Энн!

— Да… — серьезно отвечает она.

— Твой черед. Один вопрос.

— Ты обещаешь… всего один?

— Всего один. Но он не простой. — Наши взгляды на несколько секунд встречаются. Не хочу его задавать. Как бы я хотела знать ответ на этот вопрос, а не вырывать его из дочери! Было бы намного проще, если бы я могла читать ее, как открытую книгу, и узнавать все, что нужно знать. — Почему ты сказала Тэннеру, что плохо плаваешь?

Энн пару секунд смотрит на меня, потом отводит взгляд:

— Потому.

— Это не ответ.

Повисает долгая-долгая пауза, наконец Энн признается:

— Потому что… он классный. Мне кажется, что я ему нравлюсь.

— Хорошо! Скорее всего, так и есть. Но чтобы тебя полюбить, он должен тебя узнать, а это маловероятно, если отношения построены на лжи. Ты невероятная пловчиха, Энн, помимо всех прочих талантов. Ты должна гордиться и рассказать ему, кто ты на самом деле.

Я не сразу понимаю, что Энн плачет, пока она не встает и не кладет руку на сердце, как будто собирается присягнуть на верность.

— Да, я невероятно талантливая пловчиха, — произносит она, выдавливая каждое слово, — которая не может плавать. Как и легкоатлетка, которая не может бегать, как круглая отличница, которая в прошлом году едва ли ходила в школу. — Она умолкает, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. — На самом деле я — бомба с часовым механизмом. Сердечный приступ, который может случиться в любую секунду. Я будущее, которого не захочет себе ни один парень, потому что мое будущее зыбко. — Теперь по ее щекам обильно текут слезы и капают на ковер цвета морской волны. — Поэтому пока — и только ему — я не против немножко солгать. Мне не нужна его жалость. Не хочу, чтобы он воспринимал меня как девушку, которая в следующем месяце может умереть, или девушку из дурацкой очереди на пересадку. Я всего лишь хочу, чтобы он узнал меня — Энн Беннетт, девушку из Портленда, которая настолько беззаботна, что захотела и попробовала суши только потому, что ей понравилось это слово. Просто позволь мне быть этой девушкой, хорошо, мам? — Она вытирает слезы и ждет моего ответа.

Но я не знаю, что сказать. Понятия не имею, какие сейчас подобрать слова. И когда быть родителями стало так сложно? Когда мои милые, славные малыши стали подростками? Как так получилось, что моя красавица малышка, которая уже понемногу превращается в женщину, стоит сейчас передо мной и ждет от меня совета, как соединить юношеское желание любви с суровой реальностью больного сердца? И что на это скажешь?

И ради бога, объясните мне хоть кто-нибудь, как дети настолько осмелели, что обнимаются на глазах у родителей на первом же свидании?!

Я утрачиваю дар речи.

Я все еще продолжаю молчать, когда Энн вытирает слезы, а потом шепчет:

— Мне нужно прилечь, пока не разорвалось мое глупое сердце.

Когда она исчезает наверху, я смотрю на часы.

Где же Делл? Уже должен был бы приехать.

Я не могу одна воспитывать детей…

Я всегда полагал, что быть адвокатом — полезное дело. Не в финансовом плане, а в эмоциональном — в смысле «помоги ближнему своему». Еще до поступления на юридический у меня в голове рисовалась грандиозная картинка, как я становлюсь государственным защитником. По-моему, представлять интересы притесненных нашей судебной системой — звучит благородно. Я хотел помогать людям в сложных жизненных ситуациях; хотел, чтобы любой человек имел равный доступ к квалифицированной юридической помощи. Хотел, чтобы никому не удавалось проскользнуть сквозь лазейки. В моем представлении будущего я каждый день завершал с улыбкой на лице, потому что был удовлетворен тем, что делаю, даже если и платили за это не слишком щедро.

Однако после первого курса юридического я встретил Эмили. Мы поженились, когда я перешел на третий, и внезапно все изменилось. Мои старые мечты помогать другим трансформировались в новую, в которой я становился успешным добытчиком средств для своей прелестной жены. Эмили всегда говорила, чтобы я слушал свое сердце, но вместо этого я продался за злато. Когда одна гигантская корпорация, производящая компьютерные чипы в Силиконовой долине, сделала мне в Портленде предложение поработать у них в юридической службе, я не смог — или не захотел — отказаться.

За минувшие после этого девятнадцать с лишним лет я ни разу не побывал в зале суда, за исключением того случая, когда меня выбрали присяжным заседателем, но это не считается.