Мариуш Вильк - Путем дикого гуся

Тем временем тишину нарушили подъехавшие спутники. Оставалось лишь выкупаться в водоеме. Шух только помочил ноги, опасаясь воспаления легких, а мы с Каспшиком сиганули с каменной насыпи, служившей пристанью для парома, неподвижно стоявшего вдали от берега. Интересно, наблюдает ли кто-нибудь оттуда за нами, подумал я, прыгая в воду, но не успел додумать — холод пронзил меня насквозь! Давненько я не купался в такой ледяной воде! Быть может, оттуда та энергия, с которой я выскочил на берег, а может, космическая мощь дала мне пинка под зад, потому что я был возбужден, как после дозы амфетамина.

И мысль вернулась с удвоенной силой: зачем здесь паром? Неужели там, внутри кольца, кто-то живет? На карте это напоминает большой остров — даже озера обозначены. Но ни дорог, ни поселений. Кого же перевозит туда паром?

На обратном пути паром-призрак не давал мне покоя. Вместо того чтобы привнести в неземной пейзаж что-то человеческое, он еще больше усиливал ощущение сюра. Впрочем, во всей этой нашей экскурсии было нечто фантасмагорическое, и если бы не горсть камешков, собранных для Ани на берегу водоема, да холодная кожа после купания, я бы решил, будто все это мне приснилось.

А между тем энергетика и впрямь космическая! Представьте себе: сотни миллионов лет назад какое-то небесное тело с огромной силой бабахнуло о Землю, высвободив массу энергии. Из места, где оно упало, теперь вытекает река Маникуоган, на реке стоит электростанция и черпает из проточной воды энергию. Небо, земля, вода, электричество… Разве не мистика?

В половине шестого меня разбудил странный звук: небо будто вибрировало — не то салют, не то сигнал тревоги. Напоминало хихиканье безумца. Потом Кшись сказал, что это была луни. Я выглянул из палатки — вокруг все вверх дном. Лукаш назвал это «junk». Так я с самого утра выучил два новых слова.

Луни — черноклювая гагара, размером с большую утку или маленького гуся. Отличная пловчиха и ныряльщица. Выдерживает минуту под водой и способна нырять на глубину восемьдесят метров. Кроме того, неутомимо летает на длинные расстояния, пары соединяются на всю жизнь. Луни — символ дикой чащи — ничего удивительного, что эта птица часто появляется в индейских легендах. Например, в мифе гуронов о сотворении мира два луни не дают утонуть первой женщине (упавшей с небес!). К сожалению, из-за кислотных дождей, промышленных отходов и развития туризма популяция гагары из года в год уменьшается. Вполне возможно, что вскоре мы сможем увидеть ее только на канадском долларе (в разговорной речи его так и называют — «луни»). Говорят, монетка эта приносит счастье…

В связи с канадскими долларами Кшись рассказал нам о сценке, разыгравшейся с ним в Польше в 1994 году. На рассвете, слегка подвыпивший, он возвращался откуда-то на такси. По дороге болтали с таксистом о Канаде, тот спросил, есть ли у Каспшика при себе канадские деньги — хотел посмотреть, потому что никогда в жизни в руках не держал. Кшись показал ему «пятерку» с зимородком, «десятку» с рыболовом и пятьдесят долларов со снежной совой. Таксист посмотрел и шепнул:

— Боже, какая прекрасная страна эта Канада, зверюшки на деньгах, а у нас сплошные политические морды, и номинал к тому же — куча нулей, стыд и позор. — После чего добавил: — Вы будьте внимательны, потому что легко ошибиться: мудаки в очках имеют четыре нуля, а без очков — пять. — Или наоборот, сегодня уж и не вспомнить…

A «junk» означает «отбросы», «помойка», «барахло». Чем больше мусора в сегодняшнем мире, утверждает Лукаш, тем большее презрения в этом слове. Когда-то слово «junk» относилось только к использованным корабельным канатам, в современном английском эпохи потребительства слово делает оглушительную карьеру, обобщенно-презрительно называя любое старье. То есть это то, что вышло или выходит из употребления! Поэтому водитель старой машины, попав в ДТП, наверняка услышит: «Get the fuck away with this junk».

— Оглядись, братишка, взгляни на этот кемпинг. По-английски это «junk yard», замусоренный двор. Обычный вид провинциального канадского двора.

Вчера вечером, когда мы подъезжали к «Фэмили Парк», у меня было ощущение, что мы снова перепутали дорогу и вместо кемпинга попали на автомобильное кладбище. Лишь подъехав ближе, я разглядел среди ржавеющего металлолома несколько разноцветных палаток. Кемпинг «Фэмили Парк» на лысом продуваемом пятачке напоминал взлетную полосу заброшенного аэродрома, по которому гулял лишь пронизывающий ветер, теребя дверцы розового сортира.