Виктор Дьяков - МЕНТАЛЬНАЯ НЕСОВМЕСТИМОСТЬ Сборник - рассказы, повести

- А эти... злые, гордые... они на наших землях поселятся?

- Не думаю... они ведь не верой сильны, а ненавистью, да крепостью семейно-клановых уз – это временный источник силы. И у них без истинной веры нет будущего.

- Так что же тогда будет... если мы?...- Николай рывком приподнял голову с подушки и вопросительно смотрел.

В изолятор, бесшумно приоткрыв дверь, заглянул врач, но увидев, что больной и священник увлечённо беседуют, тут же вновь осторожно прикрыл.

- Надо думать не о гибели... даже в отдалённой перспективе, а верить, что мы прозреем, покаемся, и с именем Господа вновь обретём силу. И вам, сын мой, тоже не о смерти думать надо.

Николай уже не мог держать голову на весу, он бессильно откинулся на подушку, продолжая неотрывно смотреть на священника, словно боясь упустить его из виду даже на секунду. Отец Никодим достал из складок рясы белоснежный платок отёр лоб и быстро перекрестился. Прочитав немой вопрос в глазах Николая он улыбнулся:

- Признаюсь, я не был готов к такого рода разговору... но с Божьей помощью...

Больной вдруг часто заморгал, будто собираясь заплакать. Впрочем, слёзы у него так и не появились, но он заметно разволновался.

- Батюшка... вы... я... спасибо... жаль,- Николай словно лишившись последних сил уже не мог прямо держать голову на подушке и уронил её вбок.

- Вам плохо!?- забеспокоился священник.

- Нет, нет... напротив,- упадок сил длился лишь мгновение,- мне давно не было так хорошо... покойно... Только обидно... что всё это... слишком поздно. Не знаю если бы я не умирал... наверное и исповедоваться бы не захотел... Верно говорите... гордыня, а если проще, по нашему, дурость. Все мы такие, задним умом... или как я, перед смертью, умнеем.

- Всё в руках Господа... за неправду он убавляет, а за правду прибавляет,- не забывайте от этом, - священник поднялся со стула.- Я бы мог призвать вас молится во спасение, оставить у вас тексты молитв, но думаю, это вам сейчас не нужно... главное, что у вас в душе...

Отец Никодим вновь оказался в колонии, через несколько месяцев, когда ветры гоняли по улицам степного города снежные вихри. Несколько заключённых выразили желание креститься.

После исполнения обряда, священник долго искал глазами среди тюремной администрации врача. Наконец узрел его. Поздоровавшись, спросил:

- Вы помните, летом я был у вас в больнице... я исповедовал умирающего заключённого?

Врач отреагировал мгновенно:

- Как же, как же, помню... Вы знаете, невероятно, но он выжил... да-да...

Сердце отца Никодима учащённо забилось и если бы... Он бы наверняка пал на колени, и воздал хвалу...

- ... Попраны все медицинские постулаты. Я показывал коллегам снимки его лёгких до и после. Не верят, говорят это снимки разных людей. За такое короткое время невозможно такое преображение. Чудеса! Он уже почти два месяца как выписался. Часто вижу его, он же под постоянным наблюдением. Сейчас такое впечатление, что он и не болел совсем. На работу уже ходит, надеется на досрочное. В последний раз когда приходил, послушал я его и говорю, кажется дорогой, в моей помощи ты больше не нуждаешься... Если хотите могу посодействовать, что бы вы могли с ним встретиться?

Отец Никодим покачав головой отошёл от, казалось, не собиравшегося умолкать врача. На лице священника была запечатлена не мирская удовлетворённость. Он не сомневался, что Николай и в его помощи больше не нуждается.

рассказ

Васил Мендреску попал в этот подмосковный поселок где-то в году 2004. До того он, приехав из Молдовы, несколько лет пытался найти непыльную и денежную работу в Москве, но таковой, естественно, не нашел. Куда бы он ни устраивался, на стройку, в дворники…, по прошествии самое большее двух-трех месяцев от него спешили избавиться. Причем не всегда инициатива исходила от работодателей. Даже земляки-молдаване не желали терпеть его в своих бригадах, ибо Васил, то бишь Василий являлся несусветным лентяем. Так и не зацепившись в Москве, Василий прежде чем окончательно вернуться на родину, решил навестить сестру, которая как раз и жила в Подмосковье. Впрочем, жила, не совсем точно сказано. Мария, годом младше Василия, тем не менее, в Россию приехала гораздо раньше брата, еще в девяностые, здесь вышла замуж за армянина, родив от него в период с девяносто шестого по две тысячи пятый год, аж четверых детей. При этом все семейство, не имея постоянного угла, кочевало из одного небольшого городка в другой, третий, так же и по поселкам. Они надеялись, что найдется-таки какой-нибудь сердобольный мэр – глава администрации, который выделит им, не гражданам России, пустующий дом под жилье. Таких домов в частных секторах подмосковных городов и поселков имелось предостаточно, но вот вселять туда многодетную армяно-молдаванскую семью никто не торопился. Потому им приходилось те же пустующие дома снимать. Надолго ни в одном из этих снимаемых домов интернациональная семья не задерживалась, ибо не имела средств для оплаты. Как только подходил срок платежа, они покидали временное жилище, оставляя после себя кучи мусора, а то и прихватывая с собой кое что из вещей хозяев.