- Да так, чень просто... если мальчик – искалечат, девочку... – сами понимаете.
- Ну, уж вы тут таких страхов наговорили, будто мы где-то в лесу дремучем живём. Мы, слава Богу, пока ещё в Москве,- чиновница рассмеялась, явно собираясь заканчивать аудиенцию.
- Вы, что хотите сказать, что они здесь на такое не решаться?... Правильно, сами они это делать не будут, они какого-нибудь архаровца с Кавказа выпишут, заплатят, а после тут же самолётом назад отправят. И всё, там его никто искать не будет, виновных нет, а жизнь детям с самого начала угробят. За тысячу долларов любой джигит с горного аула, что хотите сделает. А у этих которые здесь, у них будет стопроцентное алиби. Захочет мать такого надругательства над своими детьми?... Конечно нет, она не то что палатку, квартиру отдаст.
- Фантазируете вы всё,- сказала чиновница, но уже не так насмешливо и уверенно.
- Да нет, если бы. Таких примеров сколько угодно. Вот у меня жена в школе работает, учитель. Ну, мы-то люди опытные, во многих местах пожить пришлось. Так вот, в классе, где она классный руководитель, дети как обычно на День учителя подарки приносят. Так она от подарков кавказцев руками и ногами отбивается. Наши-то безделушки дешовые дарят, а те перстни, кольца с бриллиантами. Но она знает, что потом за эти подношения расплачиваться надо, они за бесплатно ничего не делают, и самое меньшее, чего они ждут, это завышение оценок их детям. Чем дороже подношение, тем больше ты должен для них сделать, а если забудешь, они напомнят. Ничего от них брать нельзя, чтобы в кабалу не попасть, они своё всегда вернут, да ещё с процентами. И весьма распространённый способ - угроза детям. Помните случай с Квантаришвили? Он угрожал детям крупных шишек. Дурак конечно, обнаг до того, что думал любому русскому такое можно говорить, даже тем, кто при большой власти. Но простые-то люди не могут снайпера нанять, как те вельможные папаши. Поэтому для нас эта угроза самая, что ни есть действенная, и та женщина, про которую вы говорите...
Посетитель в своих рассуждениях пропустил момент, когда чиновница вдруг начала быстро бледнеть. Когда же взглянул на неё, то осёкся на полуслове.
- Что с вами... вам плохо?- вопрос вырвался непроизвольно, ибо, ещё минуту назад насмешливо-ироничная хозяйка кабинета сейчас находилась в предобморочном состоянии.
Чиновница не услышала вопроса, зрачки её глаз за золочёными очками были полны животного ужаса, растерянности... беспомощности.
- Что... что вам... резолюцию?- тихо спросила она, в то время, как не по-возрасту холёная рука с большим изумрудным перстнем на беземянном пальце нетвёрдо взяла лежащий на столе шикарный "Паркер". Она стала спешно, словно боясь не успеть строчить на углу листа с заявлением. – Вот... возьмите...
Посетитель, несколько растерянный такой метаморфозой взял заявление, прочёл резолюцию: "Ходатайствую перед администрацией энного продовольственного рынка о взыскании льготной оплаты..." и подпись: "Заместитель главы управы района ... по потребительскому рынку...".
- Спасибо, я ...
- У вас ещё что-то? – нетерпеливо перебила чиновница.
- Нет...
- Тогда всех благ,- весь её облик свидетельствовал, что она очень спешит, что у неё вдруг появилось неотложное, срочное дело... о котором ещё десять минут назад она и не помышляла, не подозревала.
Мужчина догадался о причине столь внезапного испуга, довольно быстро, едва вышел из дверей Управы. Презрительная усмешка сама по себе появилась на его лице: "Из-за кого она так сильно струхнула: из-за этих двух, что зашли перед ним, или ещё из-за кого-то, или из-за многих разом, и за кого испугалась...за детей , внуков, или тоже всех разом? Интересно, сколько взяла? Судя по реакции немало, тяжело отрабатывать придётся... Снайпера вряд ли наймёт – ранг не тот".
рассказ
Хмурая поздняя осень, 1990 год. Домодедовский аэропорт – огромный, неуютный, грязный, кишащий народом. Пассажиры многих рейсов не могут улететь по причине погодных условий в аэропортах прибытия. По той же причине многие встречающие тоже не могут сделать то, за чем сюда приехали и покинуть аэропорт. Сидячие места во всех залах заняты, кроме того люди сидят прямо на чемоданах, сумках и прочих вещах. Даже перемещаться по зданию аэропорта нелегко, везде и всюду люди, багаж… усталость, раздражительность… всеобщее неудобство.
Философ приехал за два часа до своего рейса. То, что там, куда он летел, на его родине стоит хорошая погода, он знал заранее, в аэропорт ехал в отличном настроении. Здесь, в Москве, у него все, что называется, сложилось. Издание его книги, основной вопрос, ради которого он и приезжал в эту сырость и слякоть со своей теплой, благодатной и ухоженной родины… этот вопрос решился положительно. Книгу окончательно поставили в «план» на будущий год, более того не посмели ни в малейшей степени корректировать его авторский текст. Наконец-то здесь вроде бы осознали, с кем имеют дело и внешне издательские работники держались с ним крайне вежливо и предупредительно. Наконец-то и до этих тупорылых правнуков крепостных рабов дошло, что именно он на сегодняшний день самый крупный советский философ. Ох и тупые эти русские, а еще обижаются что нацмены почти все интеллектуальные ниши захватили. Да как тут не захватить, если так называемая титульная нация, в любой науке, что называется, не в зуб ногой. Так и с ним, только сейчас, наконец, уяснили то, что имеет место уже лет тридцать. Ну, да ладно, лучше поздно, чем никогда…
Читать дальше