Иван Краус - Полчасика для Сократа

Кое-кто из гостей захватывает с собой книги, которые они только что написали и хотят прорекламировать.

Спортсмены пишут не менее усердно, чем политики.

Актеры пишут еще больше спортсменов, в основном мемуары. Актеры, которые уже мало что помнят, заказывают свои воспоминания другим. А вот писатели с этим делом явно отстают. Может быть, оттого, что они посещают слишком много ток-шоу и на работу времени не остается.

Впрочем, больше всех пишут телеведущие. Они, правда, вынуждены уделять время гостям, так что на рекламу собственных книг его почти не остается. Потому-то их книги показывают в самом конце передачи, на фоне титров. Зато во весь экран.

И называются книги ведущих одинаково: «Как сделать хорошую телевизионную передачу».

Это был приятный вечер, где все было так, как бывает обычно на встречах людей искусства.

В четверть двенадцатого, когда компания уже понесла потери, к нам подсел молодой режиссер, о котором в последнее время много говорят в театральных кругах.

Он разглядывал меня какое-то время, затем поправил сережку в ухе и спросил:

— Вы наполовину?

Я прикинул в уме количество выпитого, и поскольку счел себя почти трезвым, то и не видел повода соглашаться с ним.

— Ни капельки, — ответил я.

— Не может быть, — засомневался молодой человек и снова внимательно посмотрел на меня.

В этот момент жена толкнула меня ногой под столом. Я не понял зачем.

— Сначала я думал, что вы на все сто, — продолжал режиссер, измерив меня взглядом.

— Ни в малейшей степени.

Молодой человек погладил свою сережку и покачал головой.

Затем перевел взгляд на мою жену.

— Ну, супруга-то ваша просто стопроцентная, — заявил он спустя некоторое время.

Не в моих правилах хвастать достоинствами своей половины, поэтому я ограничился вежливой улыбкой и согласился, что, несмотря на отдельные недостатки, жена у меня, что надо.

Режиссера мой ответ не удовлетворил.

— По-моему, вы меня не понимаете, — вздохнул он и огляделся вокруг, — вот та художница, к примеру, — на четверть, хотя по ней не скажешь.

Я посмотрел в указанном направлении. Мне показалось, что дама с трудом сохраняет равновесие.

— Пожалуй, она слегка перебрала, — согласился я.

— А певца в углу видите? Он — полностью, — настаивал режиссер.

И хоть певец выглядел абсолютно трезвым, я не счел нужным возражать.

— А на ту вот актрису вы бы подумали, что и она на четверть?

Я взглянул на актрису и пожал плечами.

Жена опять толкнула меня под столом. Затем она подняла глаза к потолку и вздохнула так, как вздыхает тогда, когда ей кажется, что до меня чего-то не доходит. Но я не понимал, что до меня должно дойти.

— Вот я — наполовину, — не унимался режиссер.

Атак как я молчал, он опять пристально посмотрел на меня и сказал, что и я явно наполовину и что ему непонятно, почему я не хочу признать это.

И я снова повторил, что во мне — ни капли, а если бы было, я бы не скрывал, мне незачем этого стыдиться, да и не в моем это характере.

— Вот видите, — сказал он.

После чего добавил, что сам он этим даже гордится. Когда он снова завел речь о том, что я, как минимум, — наполовину, а жена моя и вообще откровенно на все сто, я решил уйти от этой темы и спросил:

— А ваша жена?

— Моя — наполовину, так же, как я, так что наш сын на четверть… Мы назвали его Соломон, — с сияющими глазами сообщил режиссер.

И тут до меня наконец дошло, что он вовсе не о том, кто насколько пьян.

Когда он снова повторил, что сын его на четверть, было уже три четверти двенадцатого. Я извинился и сказал, что мне пора домой.

Ночью мне приснилась колючая проволока. На каждом бараке висели таблички с процентами.

Режиссер пытался втолковать надзирателю, что его нужно отправить в барак к половинкам, а не четвертинкам.

Чем там все закончилось, я так и не узнал.

Мне стало дурно, и я проснулся ровно в половине седьмого.

Узнав из теленовостей, что на французских дорогах орудуют пираты, мы решили хорошенько подготовиться к поездке.

Драгоценности жена, слава Богу, не носит, а вот деньги и документы надо было куда-то прятать. Еще за неделю до отъезда жена пришила мне к пиджаку тайные карманы. Я разложил по ним паспорта и бумажник, после чего пиджак примерил.

— Ты какой-то квадратный, — сказала жена, оглядев меня.

Я посмотрел в зеркало и обнаружил, что она права.

Я был похож на усталого робота. Не говоря о том, что стояла жара и на многие километры вокруг в пиджаке буду только я. Это может броситься в глаза, а поскольку современные пираты далеко не дураки, они наверняка тут же на меня нападут.