Корбан Эддисон - Пусть к солнцу

В семье Гхаи было принято строгое правило: девочки могли разговаривать на хинди или тамильском, только если к ним так обращались взрослые. Как и все индийцы, сумевшие подняться до верхушки среднего класса, родители мечтали отправить Зиту и Ахалью в университет в Англию и твердо верили, что хорошее знание языка — это практически билет в Кембридж или Оксфорд. В монастырской школе, где учились девочки, преподавали и хинди — государственный язык Индии, и тамильский — местное наречие Тамилнада, но все же монахини предпочитали говорить по-английски, и девочки никогда не нарушали правило.

— Да, — ответила Зита и бросила последний грустный взгляд на свое отражение. — Думаю, да.

— О, Зита, — поддела ее Ахалья. — Вряд ли нахмуренные брови сделают тебя привлекательнее для Викрама Пиллаи.

Замечание достигло цели — лицо Зиты прояснилось. Пиллаи был ее самым любимым скрипачом.

— Как ты думаешь, мы сможем встретиться с ним лично? — спросила она. — Очередь за автографами после выступления всегда такая длинная.

— Спроси баба [3] Баба , то есть отец, — уважительное обращение к старшим. , — сказала Ахалья и подумала о сюрпризе, который ожидает Зиту. Отец попросил ее ничего не рассказывать сестре, и она с удовольствием сохранила секрет. — Все может быть, у него ведь такие связи…

— Спрошу за завтраком, — решила Зита и вышла из комнаты.

Усмехаясь про себя, Ахалья последовала за ней. Они прошли в гостиную и вместе совершили пуджу, утреннюю молитву, перед изваяниями Ганеши, божеством удачи с головой слона, и Рамы, воплощением Вишну, стоявшими на возвышении в углу комнаты. Как и большинство принадлежащих к касте торговцев, члены семьи Гхаи вели в основном светский образ жизни и посещали храм лишь изредка, в случае если требовалось попросить помощи в каком-либо деле. Но когда в гости приезжала бабушка, все менялось. В доме ежедневно курились благовония, совершалась пуджа, и все, и взрослые и дети, участвовали в обряде.

Бабушка, мать и отец, Нареш, уже собрались к завтраку в столовой. Пред тем как сесть за стол, Зита и Ахалья коснулись ладонями ног отца — традиционный знак уважения. Нареш улыбнулся и поцеловал дочерей в щеки.

— Доброе утро, баба, — поздоровались они.

— Доброе утро, мои красавицы.

— Баба, вы знаете кого-нибудь, кто знаком с Викрамом Пиллаи? — спросила Зита.

Нареш взглянул на Ахалью и подмигнул младшей дочери:

— После сегодняшнего вечера буду знать.

Зита подняла брови:

— Как это?

Нареш сунул руку в карман.

— Я хотел подождать до концерта, но раз уж ты спросила… — Он вытащил ВИП-пропуск и положил его на стол. — Мы встретимся с Пиллаи перед выступлением.

Зита посмотрела на пропуск, и лицо ее расцвело улыбкой. Она медленно опустилась на колени и коснулась ног отца еще раз.

— Спасибо, баба. А Ахалья сможет пройти?

— Конечно сможет. — Нареш вынул еще три пропуска. — И ваша мать, и бабушка тоже.

— Мы сможем спросить его о чем угодно, ты представляешь? — не выдержала Ахалья.

Зита посмотрела на отца и сестру. В ее глазах светилось безграничное счастье.

Девочки сели за стол. Джайя сновала по комнате, расставляя миски с рисом, кокосовым чатни, масала доса — хрустящими блинчиками с начинкой из пряного картофеля — и лепешками чапати. Столовых приборов не было, ели руками, и к концу трапезы пальцы у всех замаслились. На десерт Джайя подала свежие чику — фрукты, похожие на киви, и майсор пак, сладость из нутовой муки и гхи, топленого масла. Разрезая чику, Ахалья вспомнила об утренних подземных толчках.

— Баба, вы чувствовали сегодня утром землетрясение? — спросила она.

— Какое землетрясение? — поинтересовалась бабушка.

Нареш усмехнулся.

— Вам повезло, что у вас такой крепкий сон, Наани. — Он повернулся к дочери и ободряюще улыбнулся. — Оно было сильным, но разрушений не вызвало.

— Землетрясение — это дурной знак, — проворчала бабушка и взяла салфетку.

— Это природное явление, — мягко поправил Нареш. — А сегодняшнее землетрясение оказалось вполне безобидным. Нам не о чем беспокоиться. — Он снова обратился к Ахалье: — Расскажи нам о сестре Наоми. Когда я видел ее в последний раз, она не очень хорошо себя чувствовала.

Пока Ахалья рассказывала о директрисе школы Святой Марии, семья закончила с десертом. В открытые окна дул свежий бриз. Зите явно не сиделось на месте, и она попросила позволения выйти из-за стола. Получив разрешение Нареша, она взяла кусочек майсор пак, положила в карман и вышла из дома. В окно было видно, что она направилась к пляжу. Ахалья улыбнулась.