Сара Дессен - Страна грез (ЛП)

Мужчина на сцене прокашлялся в микрофон. Я вздохнула. По-видимому, нас ждало его выступление, и шестое чувство подсказывало мне, что особенно захватывающим оно не будет.

— Всем привет, — мягким, густым голосом сказал мужчина в микрофон. — Меня зовут Уэйд, и я хочу, чтобы прямо сейчас каждый из вас сделал глубокий вдох, потому что за следующие полчаса мы с вами окажемся чуточку ближе к познанию самих себя.

Женщина с кислородным баллоном в первом ряду, напуганная выступлением Мелинды, теперь была не просто обескуражена — она встала, взяла плащ, легко подхватила баллон и шустро направилась подальше от сцены. Уэйд у микрофона даже не заметил поспешного бегства слушательницы.

— Я художник, писатель, танцор — и выживший. И сегодня я собираюсь доказать вам, что даже один шаг может приблизить вас к счастью и исцелению.

— О господи, — покачала головой Рина. — Пожалуй, мне нужно выкурить сигаретку-другую.

— Я с тобой, — отозвалась Элиза Дрейк, перебрасывая ремень сумки через плечо.

— Ты идешь? — подруга глянула на меня, явно торопясь покинуть площадку.

— Через минуту.

Уэйд внимательно смотрел на аудиторию со сцены, словно не видя, как она постепенно редеет, и люди подтягиваются к угощению, разложенному на столах в другом зале.

— Первое, что я хочу, чтобы вы сделали: задержите дыхание и обхватите голову руками, вот так.

Если до начала выступления художника, писателя и танцора толпа возле Боу и Стюарта была относительно небольшой, сейчас к ним присоединилось гораздо больше желающих научиться рисовать фрукты с натуры.

Через большие окна я видела Рину и Элизу, сидящих на улице, курящих и смеющихся над чем-то. Не раздумывая, я направилась к ним. В проходе мне встретилась мама с подносом, полным чашек и блюдец.

— Привет, милая, — сказала она. Её лицо раскраснелось, мама улыбалась. Ничто она не любила так же, как дела, в которых могла бы раствориться и отстраниться от происходящего. Она пекла печенье и кексы всю неделю для этого фестиваля, постоянно созванивалась и договаривалась о чем-то с остальными тридцатью членами Ассоциации родителей — от украшения залов до порядка выступлений. — Не сделаешь мне одолжение?.. — она глазами показала на поднос.

— Конечно, — какая-то пожилая леди пролетела мимо, схватив печенье с блюдца и чуть не сбив меня с ног.

— Зайди, пожалуйста, на кухню, там еще несколько таких, возьми один и принеси сюда, хорошо?

— Ладно.

— Отлично, — мама хотела добавить еще что-то, но к ней подошел какой-то дедушка и поинтересовался, где он может найти стакан сока, так что её внимание переключилось на него. — Пойдемте, я провожу вас. Кстати, возьмите печенье, вот здесь есть шоколадное, с орехами, с изюмом…

Зайдя на импровизированную кухню, я увидела, что там никого не было, за исключением парня, раскладывавшего печенье в дальнем углу. Комната, занятая под кухню, была очень яркой: люминесцентные лампы освещали белые стены и кафельный пол, так что я даже прищурилась на пару секунд, почти вслепую направляясь туда, где стоял парень. Снаружи доносился голос Уэйда — надо думать, от него разбежались еще не все слушатели.

— Извини, — начала я. Мне показалось, что я вижу в нем что-то знакомое, еще до того, как он повернулся ко мне. — Я должна…

Это был Роджерсон. На нём были джинсы и белая футболка, волосы ниспадали на его шею. Видеть его в таком ярком свете было необычно, и в то же время этот свет делал его реальным. Он больше не был парнем из моих сновидений.

Роджерсон не выглядел удивленным нашей случайной встречей. Оглядев меня с головы до ног, как в момент знакомства, он улыбнулся. В соседнем зале Уэйд громко просил собравшихся раздвинуть личное пространство, сделать что-то спонтанное, неожиданное.

— Вы можете удивить себя! — убеждал он.

Роджерсон поставил блюдце на поднос.

— Должна — что?

Я стояла, не понимая, о чем он говорит. Он снова посмотрел на меня, ожидая ответа.

— Взять это, — наконец сообразила я, указав на поднос. Он кивнул, поставил туда последнее блюдце с печеньем и вручил мне. Я глупо кивнула в ответ и медленно пошла к двери, чувствуя на себе его взгляд.

— Помните о дыхании, — нараспев декламировал Уэйд со сцены низким вибрирующим голосом. Я обернулась. Роджерсон стоял там же, где я оставила его. Поймав мой взгляд, он поднял брови, и я решилась.

— Итак, ты не собирался, скажем, позвонить мне?

Теперь он выглядел удивленным.

— Я не знал твоей фамилии.