Максим Пачесюк - Гринвуд. Легионер Его Величества

— Да. Как и две дюжины других любовниц. Порой даже не могла понять, от кого исходят образы. Молодежь нынче пошла ненасытная. Дочка лорда Памфри, например думала сразу о троих.

— По делу, Тринити, — сказал король, пока Роберт стягивал с него узкие бриджи.

— Граф Виторио продал Уайту что-то очень ценное.

— Кому из Уайтов? Спросил он, натягивая халат.

— Я так и не смогла понять. Эта вещь принадлежала фэйри, но для человека — бесполезна. Не смотря на это, Уайт отдал за нее три драконьих жилы.

— Три жилы?! — воскликнул Бун.

— Это много? — спросил Рэд. — Чего уставились, я о драконах впервые от белых людей и узнал.

— Наверное, столько же, как и говорящее сердце вашей гигантской змеи.

— Унчегилы?

— Тебе лучше знать.

— Унчегила миф, — отмахнулся Рэд. — Но то, что вещь ценная, я понял. А может еще скажете, для чего используют эти жилы?

— Да смотря что за жилы, — ответила Тринити. — Черные, например, полностью защищают от магии, а красные используются для изготовления огненных амулетов и оружия…

— Чтобы ты понимал, — сказал Бун, — в ход идут только толстые шейные жилы. Один дракон — три жилы. Такое богатство может быть только у герцога.

— Роберт, мы можем узнать, что за вещицу получил Уайтфилд?

— Нет, его дом по-прежнему недоступен. Но мы можем узнать, что продал Виторио.

— Действуй.

— Рэд, а ты в следующий раз принеси мне известие о том, что парень стал офицером.

— Если он станет. Я не буду давить на своих людей — это подорвет Легион изнутри. Один человек не может быть важнее целой армии.

— Этот может, — парировала Тринити. — Но стоит ли переводить его из Легиона? Надвигается война, а в видении я видела, что он станет прекрасным полководцем.

— Как меня порой достают твои видения, — сказал Король. — Из них никогда не получается полной картины.

— Восемнадцать лет тому назад, мои видения спасли целую страну.

— Мы не страна, Тринити. Дворяне — это тоже не страна. Страна живет за пределами дворца. Радуется и горюет, а еще страдает от напыщенных богатых ублюдков, презирающих всех и вся. Мне нужен человек способный противостоять лордам на стороне простолюдинов. Мы уже обсуждали — Лиам подходит на эту роль. Войну выиграем без него.

Кеннет понимал, чего боится Тринити. Не войны, а того, что роль уготованная Лиаму, намного опасней. Кроме того, за все эти годы он уловил главное — видение нужно менять как можно кардинальнее. Поэтому, не быть парню полководцем.

На балл, граф Уайтхилл прибыл в наемном экипаже, а вот с него, ехал в отцовском. У герцога было богатое поместье в пригороде Винчестера и дом в самом городе. Но, не смотря на позднее время и трудную дорогу, герцог выбрал поместье.

— Отец, — решился заговорить Сэмюель, но герцог только сжал губы, склонил набок голову и поднял указательный палец. В тусклом свете маленькой лампы, поза его казалась зловещей. Пришлось графу замолчать. Вскоре, размеренная качка усыпила его.

— Сэм, — отец звонко хлопнул его по щеке и граф очнулся. — Иди за мной.

Герцог вышел на мороз из теплого экипажа. Он так и не удосужился накинуть что-нибудь поверх фрака. На улице еще только серело, но было видно как дыхание превращается в мягкие клубы белого пара. Сэмюель поспешил следом за отцом. Тот явно пребывал не в лучшем расположении духа.

Не смотря назад, герцог направился внутрь особняка. Он прошел его насквозь, распахнул задние двери и оказался в саду. Шагая по убранным дорожкам, герцог завел сына так далеко, что из дома их стало невозможно увидеть.

— Ты опять за старое?! — отец обернулся так быстро, что Сэмюель едва не налетел на него.

— О чем ты, отец?

— Издеваться вздумал… — Резким движением, лорд Уайтфилд ударил сына кулаком в живот. На лице Сэма отразился страх, а старший Уайт побледнел от боли и прикрыл глаза.

— Пап, я не хотел, честное слово, это просто корсет такой! — запаниковал Сэм.

Но отца уже было невозможно остановить. Манжет левой руки задымился. Он ударил вновь, и в синем мундире Сэмюеля мгновенно выгорела дыра. Капли расплавленного металла из так называемого корсета брызнули на снег, на холодные камни дорожки и зашипели, как масло на сковородке. Сам Сэмюель согнулся пополам и пытался вдохнуть хоть глоток морозного воздуха.

— Я о твоей новой пассии, придурок. — Герцог тряхнул все еще болевшей правой. — О Солнце, за что ты наградило меня таким сыном. Ну почему, — он схватил сына за волосы и несколько раз тряхнул, — ты не можешь думать мозгами, когда перед тобой задирают юбку?