Ава Деллайра - Письмо на небеса

Поэтому вместо того, чтобы сжечь тетрадь, я вырвала из нее последнюю чистую страницу и бросила в огонь. Я смотрела, как горит белый лист в голубую линейку, и из моих глаз текли слезы. Я плакала обо всех вас, так рано ушедших из жизни. И о Мэй.

Когда огонь сожрал мою страницу, я увидела, что все глядят на меня.

– Я скучаю по сестре, – просто призналась я. Как здорово, что друзьям я могла сказать это вслух.

Ханна обняла меня одной рукой, а другой вытерла мои слезы.

– Она бы полюбила всех вас, – добавила я.

– Если она была хоть чуть-чуть похожа на тебя, мы бы тоже ее полюбили, – ответил Тристан и улыбнулся.

После этого трогательного мгновения мы опустили взгляд и увидели, что огонь продолжает расти. Тристан пошел за садовым шлангом, чтобы его залить. Он брызнул водой из шланга на Кристен, и она взвизгнула, а затем он облил остальных. Выхватив у него шланг, мы окатили водой и его. Мы все промокли, но никому до этого не было дела, так как летний вечер был теплым.

После того как солнце ушло за горизонт, мы сели на веранде и я отправила Скаю сообщение с вопросом, не присоединится ли он к нам. Мое сердце подпрыгнуло, когда его пикап заехал на подъездную дорожку. Стояли первые летние дни, но Скай как всегда был в своей бессменной кожаной куртке. Такой же красивый, как и в самый первый раз, когда я увидела его, а может даже еще красивее – потому что теперь я его знала .

Он подошел и сел с нами, и небеса распахнулись над головой, предвещая летнюю грозу. Мы некоторое время смотрели на них, а потом Кристен принесла бутылку шампанского и мы открыли ее с хлопком и чокнулись бокалами.

Пригубив шампанское, я отдала свой бокал Тристану.

– Тристан, – обратилась я к нему.

– Да, Лютик?

– Мне кажется, в следующем году в колледже тебе нужно собрать группу.

Он улыбнулся мягкой улыбкой, так не похожей на его обычную угловатость.

– Ты права. Действительно нужно это сделать.

– Ты можешь назвать ее «Нормальные чудаки».

– Клевое название! – рассмеялся Тристан и, помолчав немного, сказал: – Но зачем же тогда ждать до колледжа? – Он повернулся к Ханне: – Так мы споем с тобой вместе или как?

Глаза Ханны загорелись. Она впервые готова была выступить перед кем-то кроме меня и Натали. Она кивнула. Тристан пошел за гитарой, а мы – за ним. Он поставил в гостиной стул для Натали, и мы все устроились рядом.

– Что ты хочешь спеть? – спросил он.

Ханна вытерла ладони о платье и целую минуту раздумывала над ответом.

– Sweet Сhild О’Mine , – выбрала она нашу новогоднюю песню.

Улыбнувшись, Тристан тут же ударил по струнам, и гитарный перелив отозвался вибрацией во всем моем теле. Сначала голос Ханны звучал тихо и подрагивал, но постепенно становился все громче и громче, пока песня не полилась как будто сама собой. Ханна смотрела на Натали. Тристан же глядел на Кристен, неистово играя и подпевая Ханне. И тогда я посмотрела на Ская. Схватила его за руку и прошептала:

– Я безумно хочу тебя поцеловать.

Он взял мое лицо в свои ладони и прильнул к губам. Этот поцелуй не был похож ни на один из наших прежних поцелуев. Я не ощущала себя ни светом, к которому тянулся Скай, ни уличным фонарем, ни даже луной. Я ощущала себя так, словно в каждом из нас есть солнце. И оно по-разному нас согревает. Поэтому когда наши губы соединились, меня опалило огнем.

Стоило Тристану с Ханной закончить песню, как мы все запрыгали, крича строчку из нее: «И куда же мы теперь идем?». Ханна засияла, и Тристан сыграл концовку еще раз. Не могу передать, что я чувствовала в этот момент, рядом со своими близкими друзьями, стоя у самой границы того, кем мы были и кем хотим стать.

Порой, рассказывая о чем-то, мы в ответ слышим тишину. Или эхо. Словно кричим внутри самих себя. И от этого ощущаем невероятное одиночество. Но такое случается только тогда, когда мы невнимательно слушаем. А значит, не готовы услышать ответ. Потому что каждый раз, когда мы говорим, слышен наш голос. И нам отвечает весь мир.

Я нашла свой голос, когда писала всем вам эти письма. И когда я обрела этот голос, мне ответили. Не в письме. А по-новому зазвучавшей песней. Историей, рассказанной в фильме. Цветком, пробивающимся сквозь трещины в дощатом настиле. Трепетанием крыльев мотыльков. Приближающимся полнолунием.

Я знаю, что написала письма людям, у которых нет адреса на этой земле. Я знаю, что вы мертвы. Но я слышу вас. Слышу вас всех.

«Мы были здесь. Наша жизнь не прошла бесследно».