Виктор Голявкин - Избранные

— Рисовать нигде не учился?

— Ходил, — говорю, — одно время в студию Дома пионеров, а потом надоело, я и перестал.

— Отчего же перестал?

— Я же объясняю: надоело.

— Просто так, надоело — и все?

— Да, рисуют там разные чучела, ворон, я и убежал.

— Напрасно.

— Может, и напрасно.

— В художественное училище надо тебе поступать.

— Может, и надо.

— А для этого школу закончить надо.

— Надо.

— А ты?

— Что я?

— Брось дурака валять, — вмешалась мать, — с тобой серьезно разговаривают! Вы знаете, меня так косило, еле ходила, а он…

— Мать, видишь, тобой недовольна, приятель.

— А она всегда недовольна.

— С компанией какой-то связался.

— С какой компанией? Ни с какой компанией я не связывался, врет она.

— Да уже, видно, связывался, раз так о матери заявляешь. Она, значит, врет, а ты правду говоришь. Так вот скажи, правдивый человек, что ты считаешь в своей жизни главным?

— Я прошу тебя быть серьезным! — сказала мать.

— Главное в жизни движение, — сказал я серьезно.

— А цель? — спросил он.

— Главное — движение, — повторил я, — главное — вперед!

— По-твоему, что главное: движение или цель?

— Вперед! — сказал я. — Вот что главное.

— Куда вперед?

— Вперед, и все!

Он засмеялся.

— Но все-таки куда? Так и на стену можно лбом вперед, чудак человек!

— Ну вот еще, на стену, — обиделся я.

— Цель-то у тебя какая? Чем бы ты хотел заняться?

— Боксом! — сказал я сразу, косясь на его значок.

— Это мы устроим.

— Серьезно устроите?

— Не надо ему никакого бокса, — вмешалась мать, — он нас всех изобьет.

— Я давно хотел, а пойти стеснялся…

— Черкну записку Азимову, и порядок.

— Азимову напишете! Да ну! Вы с ним знакомы? — От радости я захлебнулся словами. Кто не знает Азимова! Чемпион Советского Союза был, а сейчас «Спартак» тренирует.

— Ради бога, не пишите ему никакую записку, — сказала мать.

— Вы видите! — сказал я. — Вы видите, что она делает! Он засмеялся, мигнул мне — мол, это наше с тобой личное, — сразу меня понял.

Я хотел его про значок спросить и не решался.

— Только вот что, приятель, — сказал он, — тут нужно сочетание. Ответственность-то у тебя перед собой имеется?

— Какая ответственность?

— Школу будем заканчивать?

— Да успею я закончить, пусть она не волнуется.

— Кто — она?

— Ну, мать.

— Тебе ведь это нужно, а не ей, сам должен волноваться.

— Вынь руки из карманов, — сказала мать.

Я вынул.

— Со школой, значит, мы с тобой договорились, так я понял?

— Договорились.

— С сентября начнем?

— Начнем.

— И вы ему верите? — вмешалась мать.

— Вполне.

— Да если я захочу, я в два счета летом за седьмой класс сдам не моргнув глазом.

— А скромность?

— Маяковский во весь голос так и шпарил! Во была личность! Я его наполовину наизусть знаю, — сказал я не к месту.

— Высоко хватил. Может, прочтешь чего?

— Сейчас неохота.

— А вы знаете, я Маяковского не люблю, — вмешалась мать, — Грубо, понимаете ли… Я его никогда не понимала, дело вкуса…

— Дело вкуса, мадам, — неожиданно он добавил «мадам».

Но матери понравилось. Она вовсю заулыбалась и пустилась было рассказывать, как ее косило, но я перебил.

— Я бы хотел заработать, а где, пока не знаю, — сказал я.

— Да, да, — добавила мать поспешно, — как бы его к делу пристроить…

— Мы с тобой так решим, — сказал он, положив мне руку на плечо, — пошлем мы тебя в пионерский лагерь художником. Будет там тебе зарплата маленькая, оформлением займешься и пейзажи попишешь. Ты, надеюсь, комсомолец?

— Да кто же его в комсомол-то примет с одиннадцатью единицами, — сказала мать.

— Что ж ты, братец, — сказал он, разводя руками, — как же так?

— Не принимают, — пробормотал я упавшим голосом, предполагая, что теперь все рухнуло, пропало. Не напишет он мне записку Азимову, раз я не комсомолец…

— Таким в комсомоле не место! — закричала мать, к моему удивлению. — Заслужить надо!

Выходит, против меня старается, вот те на!

— Мы ему дадим время, мамаша, дадим ему время исправиться. Пошлем его все-таки в лагерь, поможем ему, подсобим.

— Спасибо вам, — сказала мать, — как вы с ним быстро договорились — диву даюсь!

— А в школу мы тебя в вечернюю устроим.

— А записку обещаете?

— В чем вопрос!

— Спасибо.

Так мы и расстались. В теплой и дружеской обстановке.

— Заходи, когда надо, — сказал он.

Я помахал рукой на прощание возле дверей, как боксеры на ринге, а он мне в ответ.