Виктор Голявкин - Избранные

Крошечные игрушки, вмонтированные в каблуки, постороннему взгляду почти незаметны, но при желании их можно было рассмотреть.

А если туфли снять и поглядеть на каблуки в упор, упираясь чуть ли не носом, вполне можно было оценить фантазию мастера и необычайный вкус молодой особы. Как я понимаю, подобной фантазией она пыталась усилить интерес прохожих к себе.

Абсолютно бесполезная, на мой взгляд, диковинка. Но это на мой взгляд — мало кто с моим взглядом считается. Женская мода штука капризная, не я первый сказал. На мой взгляд, например, дочь не должна была ничего делать без спроса родителей. Она проявила к ним неуважение, нанесла моральный и материальный ущерб.

В таком случае я сочувствую отцу. Сочувствую матери. Сочувствую другим, попавшим в подобную ситуацию. Себе сочувствую, если кто со мной не согласен…

Отец является из командировки домой, входит в свою порядком опустошенную квартиру. Застает свою дочь в наимоднейших туфлях. И поскольку место расчистилось, она отплясывает под чудовищную музыку невероятный танец с лохматым парнем, которого здесь прежде не видели. Надела удивительные туфли и дружка себе завела?

Она спешно выпроваживает дружка. Объясняться с родителем, естественно, лучше без посторонних.

Отец в бешенстве:

— Как ты могла?

— С большим трудом себя заставила. Так волновалась! Как лист тряслась…

— Без нас?! — возмущается отец.

— Я всю жизнь мечтала оказаться без вас! Вы все время перед глазами торчите. Не даете сосредоточиться…

— Ты не своим добром распорядилась!!!

— Своего добра у меня сроду не было, — отвечает дочка.

— Ты нас не спросила! — Он имеет в виду домашнее имущество, которого не стало.

Он возмущен. Схватился за сердце. Шатается.

— Не падай. Держись! — говорит девица.

Отец устоял и постепенно стал успокаиваться.

— Я-то ладно, — говорит. — Но что будет с матерью? Она в больнице.

— Сначала ее потрясло, потом заинтересовало. Появился стимул, пошла на поправку. Теперь рвется на выписку.

— Покажи туфли. — Сам он на вид бледный, руки дрожат.

Дочка снимает нехотя туфли.

— Нельзя без спроса! — грозно кричит он. И туфли превращает в труху.

— Ты лишил туфель свою жену!

Она достает другие, такие же туфли, проворно надевает их на ноги и убегает из дома.

Отец остается обалделый и еще больше озадаченный. Не сочувствовать ему невозможно. Я и дочке начинаю сочувствовать.

И тут отца осенило: может, у нее туфли для бизнеса и есть еще?

И он лихорадочно начал искать третью пару.

Мы с ним жили в одном доме, вместе росли. В доме было соседей полно, но, кроме него, никто не оставил у меня сколько-нибудь значительных воспоминаний.

Еще в школе он сказал мне банальную фразу, и я помню ее до сих пор:

— Не нужно делать того, что тебе не нравится. Или стараться делать меньше. А лучше вовсе не делать.

Я не успел спросить, что он конкретно имеет в виду, он уже пошел в другую сторону. И так всю жизнь — невозможно было спросить что-нибудь разъяснить, он всегда уходил в сторону. Оттого, наверно, и производил на меня устойчивое впечатление. Сказанные им короткие хлесткие фразы как бы навечно западали мне в мозг и долго сверлили своей энергией и загадочностью…

Я только было собрался читать роман знаменитого классика, как он будто приговорил меня:

— Я не терплю толстых книг. Они не для меня. Они для толстых. Пусть заплывшие салом читают их в гамаках. Кому тяжело носить свой жир, легко прочесть толстую книгу. Для меня толстая книга тяжела. Нет, толстые книги не для меня…

Верите ли, под влиянием его речи я так никогда и не прочел той книги…

Он вылетал из школы, ветер широко раздувал полы его плаща.

— Ты куда? — попался я ему навстречу.

— Старик, — сказал он, едва задержавшись (в то время модно было говорить друг другу «старик»), — ничего не могу учить. Никогда ничего не учил и не собираюсь впредь этого делать. Не понимаю, зачем нужно что-то учить? Склоненные над книгами головы меня пугают. Ведь потом они все тараторят одно и то же, как попугаи. Потом станут считаться умными и награждать друг друга учеными званиями.

Оказывается, в тот момент он навсегда уходил из школы. Он бросил школу без сожаления.

Как ни странно, позже мы оказались с ним на одном факультете. Случайное совпадение сильно меня удивило: как же так вышло? Но спрашивать, я знал, было бесполезно — отмахнется, отговорится, слукавит.