Виталий Бернштейн - Долгий полет (сборник)

Обычно на ланч президент подымался в свою небольшую уютную столовую на втором этаже Белого дома. Так было заведено покойной женой. По-прежнему в полпервого он усаживался за стол, разворачивал на коленях крахмальную салфетку, подымал глаза к двери, ждал – сейчас дверь откроется, и войдет жена. Но входила Рози, их давняя, чуть ли не с первых месяцев семейной жизни, служанка. Толстая, подвижная негритянка, она была на пять лет старше жены. Рози – уже шестьдесят четыре. А жена два года назад, всего в пятьдесят семь, легла в могилу. Проклятый рак…

Одному, без жены, сидеть за столом было тоскливо. Поэтому президент обычно приглашал на ланч кого-нибудь из своих сотрудников. Сегодня это был Фридмэн. Перед их поездкой в Европу следовало обговорить некоторые дела.

Начало июля принесло президенту немало новых забот. Почти каждый день в столице проходили всевозможные демонстрации, митинги. На тракторах съезжались в Вашингтон фермеры со всей страны, добиваясь дополнительных государственных субсидий. По Пенсильвания авеню, от Белого дома к Капитолию, сплоченными рядами шествовали зараженные СПИДом – они требовали резко увеличить ассигнования на медицинские исследования в этой области. Получатели вэлфера протестовали против недостаточного размера пособия, что не позволяло им вести образ жизни, достойный американского гражданина. Еженедельно случались уличные стычки между теми, кто настаивал, чтобы за произведенный аборт, если он сделан по желанию женщины, платило государство, и их противниками, рассматривавшими любой аборт как уголовно наказуемый. Каждая протестующая группа тянула одеяло на себя. Но в год выборов президент не имел права терять голоса ни одной из них. Ему приходилось всем что-то обещать, изворачиваться, транжирить еще и еще деньги из казны, увеличивая ее уже и без того огромный долг.

А только что начался шумный скандал, связанный с однопартийцем президента – сенатором Коннели. Тот представлял в Сенате важнейший штат в избирательной гонке – Калифорнию. На прошлой неделе, в День независимости, когда этот добрый семьянин и примерный христианин возвращался около полуночи с холостяцкой вечеринки, его машина свалилась с моста в реку. Сенатор, к счастью для себя и для избирателей, выплыл. Бросив в машине под водой пьяненькую секретаршу, он добрел до гостиницы на берегу, где и заночевал благополучно. Политические противники мертвой хваткой уцепились за этот скандал, вовсю старались его раздуть. Президенту следовало выработать правильную линию поведения. Через неделю – по его возвращении из Европы – был запланирован большой предвыборный митинг в Лос-Анджелесе с двумя главными ораторами: президентом и Коннели. Но разумно ли сейчас показываться рядом с Коннели? Не лучше ли под каким-нибудь благовидным предлогом отменить свое участие в митинге?

Намазывая тонкий слой творога на хрустящий сухарик, президент задумчиво говорил Фридмэну:

– Я могу понять: человек малость перебрал, машина потеряла контроль, свалилась с моста. Не очень хорошо, но и только. Думаю, каждый нормальный мужчина отыщет в памяти какое-нибудь автомобильное происшествие, когда он был виноват. Тот факт, что наш друг Коннели оказался никудышным джентльменом, даже не попытавшись вызволить из машины секретаршу, его, конечно же, не красит. Хотя и это могу понять. В конце концов, нигде не записано, что американский сенатор обязан рисковать жизнью из-за секретарши только потому, что переспал с нею. Но одного никак не пойму. Почему, заявившись в гостиницу, он не обратился сразу за помощью, не позвонил в полицию? Ведь еще оставался какой-то шанс на спасение секретарши. Неужели он был пьян столь мертвецки и заснул, начисто все позабыв?

Фридмэн хитро прищурился:

– Да нет, сэр, он не спал. Пронырливые газетчики разнюхали, что из гостиничного номера он немедленно сделал несколько телефонных звонков – своим адвокатам.

– Так почему он не мог сделать еще один звонок – в полицию?

– У человека, совершившего серьезную автомобильную аварию, сразу же берут кровь на анализ.

– И что с того? Обнаружили бы следы алкоголя. И так ясно.

– Сэр, при этом в крови проверяют наличие не только алкоголя, но и наркотических веществ.

Президент отодвинул тарелку, изумленно уставился на Фридмэна:

– У вас есть основания предполагать и это?

– Лишь в качестве гипотезы, сэр. Но такая гипотеза сразу же делает понятным, почему сенатор позвонил в полицию только утром. Когда наркотические вещества уже исчезли из крови.