Михаил Климов - Другая дверь

– Садитесь, пожалуйста… – предложил «ботан».

Хотя какой он «ботан»?

Кисти рук у «студента» были широкими, мясистыми и явно выдавали знакомство, если не с грифом штанги, то уж с ломом или черенком лопаты точно. Взгляд из-под действительно толстых очков был спокойным и уверенным.

Как и голос…

Да, с этим «студентом» надо держать ухо востро.

– Поговорим? – предложил ещё раз бывший «ботан». – Всё-таки садитесь…

– У нас с вами неравное положение, – сказал Прохоров, усаживаясь за стол. – Вы знаете, кто я такой, а я – нет…

– Что вы будете? – спросил «студент», не отвечая на поставленный вопрос. – Ещё какао?

– А вы что пьёте? – поинтересовался Слава, взглянув на стакан с белым напитком, стоящий перед его визави.

То, что тот не ответил на прямой, хотя не заданный вопрос, нашему герою не понравилось.

Ну, ладно, посмотрим, что дальше будет…

– Горячее молоко… – ответил «студент» (с позволения читателей мы и дальше будем его изредка именовать так). – Вы тоже хотите?

«Ну вот, – подумал Прохоров с досадой, – у него хватило решимости заказать то, что он хочет, а у тебя нет…»

– Буду… – буркнул он. А потом добавил ворчливо, – так как вас величать?

– Одну минутку, – отозвался «студент». – Сейчас я вам всё объясню…

И тут же подозвал официанта, заказал ему ещё молока (Слава отчётливо услышал слово «милх», которое помнил со школы). Но тут «студент» добавил ещё что-то, указывая на бывший столик Прохорова. Официант кивнул, отправился туда и через несколько секунд положил перед Славой его очешник.

И тросточку…

– Всё, там больше ничего вашего не было, Вячеслав Степанович? – спросил «студент».

– Всё… – отозвался Прохоров.

Он никак не мог понять, нравится ему новый знакомец или не нравится. И это сильно раздражало нашего героя.

– Ну, а теперь можно представиться, – сказал «студент» – Только не смейтесь, пожалуйста, над сочетанием и не грохайтесь в обморок от фамилии, потому что меня зовут Федерико Горностаефф… Могу показать паспорт. И именно так, с двумя «ф» на конце…

– Как? – выдохнул наш герой.

Ожидал он чего угодно, только не этого.

– Да, Вячеслав Степанович, – развёл руками Федерико (теперь мы имеем право называть его по имени) – я внук Андрея Горностаева, он-то был с нормальной русской фамилией, а, значит, ваш праправнук…

– У Андрея не было детей… – как-то даже сконфуженно произнёс Прохоров, – Володя ничего об этом не писал… Даже точнее, – упрямо промямлил он, – писал, что детей не было…

– Догадываюсь… – почему-то жёстко сказал Горностаефф, – но он не знал о существовании его внучки, а моей матери… Если нужно, могу для вас изложить всю историю…

– Ну, попробуйте… – кивнул Слава, стараясь выиграть время.

По всему получалось, что перед ним, если, конечно, принять слова Федерико на веру…

– Моя бабушка была майорийкой, по имени Хуи, что для вас я знаю, звучит не совсем прилично, но это всего лишь новозеландская птичка такая, – начал праправнук, – Несмотря на подобное имя, она была с какими-то королевскими кровями, что не помешало деду скрывать и от Владимира, и от Марины, и от сестры факт их связи, возможно, что как раз из-за имени…

… а он слишком хорошо осведомлён в семейных отношениях Прохоровых-Горностаевых, чтобы оказаться просто аферистом…

– Как бы там ни было, – спокойно продолжал новонайденный праправнук, – от их связи родилась моя мама, а дед примерно в это время погиб на войне. Бабушка могла предъявить свои претензии его родственникам, получить от них какую-то помощь и поддержку, профессор Горностаев славился своими либеральными взглядами на расовые и прочие этнические проблемы, но она, возможно, боясь, что ребенка отнимут, или по другой какой причине предпочла ничего не открывать и даже уехала в Австралию вместе с моей матерью…

… или он очень умный и талантливый аферист. Вон как пропускает важные места – он не мог не знать, почему его мать не обратилась к Володе или Маринке, и это придаёт его истории особую достоверность, жулик бы придумал подробности, чтобы всё было гладко и без дыр…

– Там, в Австралии, она воспитала дочь, даже дала ей фамилию отца, только записали её вот так по-дурацки. Там же выдала дочь замуж за испанца, отсюда моё первое имя, от коего брака родился и я…

… похоже это – обделённый наследник. И тогда его появление в Германии и в жизни Славы было вполне закономерно, хотя и абсолютно непонятно одновременно. Закономерно, потому что к кому обращаться обиженному в такой ситуации, как не к главе рода?